— Хлапчанятка маё, я хачу яшчэ паслухаць, як ты смяешся…

— Mazulīt, es vēl gribu dzirdēt tevi smejamies…

Але ён адказаў:

Bet viņš teica:

— Сёння ноччу спаўняецца роўна год. Сёння мая зорка будзе якраз над той мясцiнай, дзе я прызямлiўся летась…

— Šonakt aprit gads. Mana zvaigzne atradīsies tieši virs tās vietas, kur es pagājušajā gadā nokritu…

— Хлапчанятка маё, скажы, гэта ўсё проста нядобры сон — i змяя, i спатканне, i зорка — проста нядобры сон, праўда?

— Mazulīt, tas taču ir tikai ļauns sapnis, šis notikums ar čūsku un tikšanās ar zvaigzni…

Але ён не адказаў на маё пытанне.

Bet viņš neatbildēja uz manu jautājumu.

— Сама галоўнае — тое, чаго не ўбачыш вачыма… — прамовiў ён.

Viņš sacīja:
— Būtiskais nav acīm saredzams…

— Гэта праўда, канечне…

— Protams…

— Гэта як з кветкай. Калi любiш кветку, што расце недзе на зорцы, так прыемна ноччу глядзець на неба. Здаецца, усе-усе зоркi цвiтуць.

— Tas ir tāpat kā ar puķi. Ja tu mīli kādu puķi, kas atrodas uz zvaigznes, tad ir tik jauki naktī raudzīties debesīs. Visas zvaigznes šķiet ziedam.

— Гэта праўда, канечне…

— Protams…

— Гэта як з вадой. Тая вада, што ты даў мне напiцца, была як музыка. Музыка калаўрота i вяроўкi… Памятаеш… Як жа гэта было цудоўна…

— Tas ir tāpat kā ar ūdeni. Tas, ko tu man devi dzert, bija kā mūzika, grieztuves un virves dziesma… Vai atceries… tas bija labs…

— Гэта праўда, канечне…

— Protams…

— Начамi ты будзеш глядзець на зоркi. Мая зорка вельмi маленькая, я не магу паказаць табе, дзе яна. Але гэтак нават лепей. Яна будзе табе проста адной з зорак. I ты палюбiш глядзець на ўсе зоркi… Усе яны стануць тваiмi сябрамi. А яшчэ я зраблю табе сякi-такi падарунак…

— Tu raudzīsies naktī zvaigznēs. Mana zvaigzne ir tik maziņa, ka nevaru to tev pat parādīt. Tā ir labāk. Mana zvaigzne tev būs viena no zvaigznēm. Tad tev patiks raudzīties tanīs visās… Tās visas būs tavas draudzenes. Un pēc tam es tev kaut ko uzdāvināšu…

Ён зноў засмяяўся.

Viņš atkal smējās.

— Ах, малыш, малыш, як я люблю, калi ты смяешся!

— Ai, mazulīt, mazulīt, kā man tīk klausīties tavos smieklos!

— Вось гэта i будзе маiм падарункам… Гэта будзе, як з вадой…

— Tieši tā būs mana dāvana… tas būs tāpat kā ar ūdeni…

— Як гэта?

— Kā tas saprotams?

— У кожнага чалавека — свае зоркi. Адным людзям — тым, хто любiць падарожнiчаць, — зоркi паказваюць дарогу. Для iншых гэта проста маленькiя светлячкi. Вучоным яны — задачы, якiя трэба рашыць. Майму дзялку яны — золата. Але ва ўсiх людзей зоркi — нямыя. У цябе ж будуць зоркi, якiх не будзе анi ў каго на свеце…

— Katram cilvēkam zvaigznes ir savādākas. Ceļiniekam tās norāda ceļu. Citiem tās ir tikai mazas uguntiņas. Zinātniekiem tās ir problēmas. Manam biznesmenim tās bija zelts. Bet visas šīs zvaigznes klusēja. Tev turpretim būs zvaigznes, kādu nav nevienam…

— Як гэта?

— Kā tas saprotams?

— Ноччу ты глянеш на неба, а там будзе ж i тая зорка, дзе я жыву, дзе я смяюся. Ты не будзеш ведаць, дзе яна, мая зорка, таму табе будзе здавацца, што смяюцца ўсе-усе зоркi. Вось i выходзiць, што ў цябе будуць зоркi, якiя ўмеюць смяяцца!

— Tu naktī raudzīsies zvaigznēs, bet es taču dzīvošu vienā no tām, es taču smiešos vienā no tām un tad tev šķitīs, it kā smietos visas zvaigznes. Tev būs zvaigznes, kas prot smieties!

I ён зноў засмяяўся.

Un mazais princis atkal smējās.

— I калi ты ўцешышся, — а рана цi позна заўсёды прыходзiць суцяшэнне, табе будзе прыемна, што калiсьцi ты ведаў мяне. Ты назаўсёды застанешся маiм сябрам. Табе захочацца пасмяяцца разам са мной. I аднойчы ты адчынiш акно, проста так, ад радасцi…

— Un, kad tu būsi samierinājies (jo cilvēki beigās arvien samierinās), tu būsi laimīgs, ka esi mani pazinis. Tu arvien būsi mans draugs. Tev gribēsies smieties kopā ar mani. Un reizēm tu tāpat atvērsi logu sava prieka pēc…

I твае сябры будуць вельмi здзiўлены, чаго гэта ты смяешся, калi глядзiш на неба. А ты iм скажаш: «Так, так я заўсёды смяюся, калi гляджу на зоркi». I яны падумаюць, што ты звар’яцеў. Бачыш, як кепска я абышоўся з табою…

Un tavi draugi ļoti izbrīnīsies, redzot tevi veramies debesīs un smejamies. Tad tu viņiem teiksi: “Jā, zvaigznes arvien liek man smieties!” Un viņi domās, ka tu esi jucis. Es būšu ar tevi muļķīgi pajokojies.

I ён зноў засмяяўся.

Un viņš atkal smējās.

— Нiбыта замест зорак я падарыў табе мноства званочкаў, якiя ўмеюць смяяцца…

— Tas būs tā, it kā zvaigžņu vietā es tev būtu iedevis veselu kaudzi mazu, smejošu zvārgulīšu…

I ён зноў засмяяўся. Потым твар яго пасур’ёзнеў:

Un viņš atkal smējās. Pēc tam kļuva nopietns.

— Ты… вось што… сёння ноччу… ты… не прыходзь…

— Šonakt… vai zini… nenāc.

— Я не пакiну цябе аднаго.

— Es tevi neatstāšu.

— Табе памроiцца, што мне нядобра… Памроiцца нават, быццам я памiраю. Што зробiш, так трэба. Але я не хачу, каб ты бачыў гэта. Не прыходзь, не трэба…

— Tev liksies, it kā es būtu slims… it kā es mirtu. Tā tas notiek. Nenāc to skatīties, nav taču vērts.

— Я не пакiну цябе аднаго.

— Es tevi neatstāšu.

Але ён ўсё непакоiўся.

Bet mazais princis bija norūpējies,.

— Разумееш… гэта яшчэ i праз змяю. А раптам яна цябе ўкусiць… Змеi злыя. Iм адно задавальненне — уджалiць каго-небудзь.

— Es tev to saku čūskas dēļ… viņa var tev iekost… Čūskas ir ļaunas. Reizēm viņas kož tikai sava prieka pēc.

— Я не пакiну цябе аднаго.

— Es tevi neatstāšu.

Нечакана ён трошкi падбадзёрыўся:

Pēkšņi viņš nomierinājās.

— Але ж праўда, на двух у яе не хопiць атруты…

— Vai tas tiesa, ka čūskām vairs nav indes otram kodienam…

Вечарам я i не заўважыў, калi Маленькi прынц сабраўся ў дарогу. Ён знiк цiшком. I калi мне ўсё-такi ўдалося дагнаць яго, ён крочыў хутка i рашуча.

Tai naktī es neredzēju, kā viņš aizgāja. Viņš bija aizlavījies klusītēm. Kad beidzot viņu panācu, viņš apņēmīgi un ātri soļoja. Viņš tikai noteica:

— А! Гэта ты… — толькi i сказаў ён.

— Ā, tas esi tu…

Ён узяў мяне за руку. Але нешта ўсё яшчэ трывожыла яго.

Viņš satvēra mani aiz rokas. Bet vēl arvien raizējās:

— Дарма ты iдзеш са мной. Табе будзе балюча. Табе здасца, што я памiраю, але я не памру…

— Nevajadzēja nākt. Tev būs sāpīgi. Izskatīsies tā, it kā es mirtu, bet tā nebūs patiesība…

Я маўчаў.

Es klusēju.

— Разумееш, гэта надта далёка. Маё цела надта цяжкае. Мне не ўзнесцi яго.

— Saproti. Tas ir pārāk tālu. Es nevaru aiznest turp ķermeni — tas ir pārāk smags.

Я маўчаў.

Es klusēju.

— Але гэта ўсё роўна нiбы скiнуць старую абалонку. Тут няма чаго журыцца… :

— Tas ir tikpat kā nomest veco čaulu. Tur nav nekā skumja…

Я маўчаў.

Es klusēju.

Ён трошкi ўпаў духам. Але ўсё-такi зрабiў яшчэ адно намаганне:

Mazais princis mazliet saduga. Taču vēl joprojām pūlējās iegalvot:

— А ведаеш, будзе дужа мiла! Я таксама буду глядзець на зоркi. Усе зоркi будуць, як калодзеж з заржавелым калаўротам. I кожная падасць мне напiцца…

— Vai zini, tas būs jauki. Es arī raudzīšos zvaigznēs. Visas zvaigznes būs kā akas ar čīkstošu grieztuvi. Visas zvaigznes man dos dzert…

Я маўчаў.

Es klusēju.

— Падумай, як забаўна! У цябе будзе пяцьсот мiльёнаў званочкаў, а ў мяне пяцьсот мiльёнаў крынiчак…

— Tas būs tik jautri! Tev būs pieci simti miljonu zvārguļu, man būs pieci simti miljonu aku… 

I Маленькi прынц змоўк. Ён плакаў…

Tad arī viņš apklusa, tādēļ, ka raudāja…

— Ну, вось i прыйшлi. Застанься тут, я зраблю яшчэ крок.

— Tas ir šeit. Ļauj man paspert vēl soli vienam pašam.

Але ён апусцiўся на пясок, бо яму стала страшна.

Viņš apsēdās, tādēļ ka viņam bija bail.

Viņš vēl piebilda:

— Ведаеш, — сказаў ён, — мая кветка… Я ў адказе за яе! Яна такая кволая! I такая наiўная… У яе ўсяго i ёсць, што чатыры недалужныя калючкi, каб уберагчы сябе ў гэтым свеце…

— Zini… mana puķe… es par viņu atbildu! Un viņa ir tik vārga! Un viņa ir tik naiva! Viņai ir tikai četri niecīgi ērkšķi, lai aizstāvētos pret pasauli…

Я таксама сеў, ногi не трымалi мяне болей. Ён сказаў:

Es arī apsēdos, tādēļ ka nespēju vairs nostāvēt. Mazais princis teica:

— Ну… Вось i ўсё…

— Lūk… Tas ir viss…

Павагаўся яшчэ з хвiлiну i ўстаў. I зрабiў адзiн-адзiны крок. А я не мог варухнуцца.

Viņš vēl mirkli vilcinājās, tad piecēlās. Paspēra soli. Bet es nespēju pakustēties.

Нешта, як жоўтая маланка, блiснула каля яго косткi. Нейкi мiг ён стаяў нерухома. Нават не ўскрыкнуў. Потым паволi, як падае ссечанае дрэўца, бясшумна ўпаў на пясок.

Pie mazā prinča potītes nozibsnīja dzeltens zibens. Kādu mirkli viņš nekustējās. Viņš pat neiekliedzās. Viņš nokrita mierīgi, kā krīt koks. Nedzirdēja arī troksni, jo viņš nokrita smiltīs.

РАЗДЗЕЛ ХХVII

XXVII

I вось шэсць гадоў мiнула з тае пары… Яшчэ нiколi i нiкому я не расказваў пра гэта. Мае таварышы былi вельмi радыя зноў убачыць мяне жывога i здаровага. На роспыты ж, чаму я такi засмучаны, я адказаў: «Проста знямогся…»

Tagad pagājuši jau seši gadi… Es nevienam neesmu stāstījis šo notikumu. Biedri, kas mani atkal ieraudzīja bija ļoti priecīgi, redzēdami mani sveiku un veselu. Man bija skumji, bet viņiem es teicu: “Tas ir nogurums…”

Цяпер я трохi суцешыўся. Праўда… не зусiм. Але я ведаю, што Маленькi прынц вярнуўся на сваю планету, таму што на досвiтку я не знайшоў яго цела. Яно было не такое ўжо i цяжкае. А начамi я так люблю слухаць зоркi. Яны — нiбы пяцьсот мiльёнаў званочкаў…

Pamazām esmu nomierinājies. Tas ir… ne gluži. Bet es droši zinu, ka mazais princis atgriezies uz savas planētas, jo rītausmā es neatradu viņa ķermeni. Tas tomēr nebija sevišķi smags ķermenis. Un man patīk naktī klausīties zvaigznēs. Ir tā, it kā pieci simti miljonu zvārgulīšu…

Але iншы раз са мною творыцца нешта незвычайнае. Справа ў тым, што да напыснiчка, якi я намаляваў для Маленькага прынца, я забыў дадаць скураны аброжак. Маленькi прынц нiколi не здолее прывязаць свайго баранчыка. I я проста месца сабе не знаходжу. «Што адбылося на яго планеце? — пытаюся я ў сябе. — Няўжо баранчык з’еў ружу?»

Bet kas to būtu domājis. Uzpurnītim, kuru uzdāvināju mazajam princim, biju aizmirsis piezīmēt siksniņu! Viņš nekad nevarēs piesiet jēriņu. Tad es vaicāju sev: “Kas notiek uz viņa planētas? Varbūt jēriņš jau ir apēdis puķi…”

То я кажу сабе: «Ды, безумоўна, не! Маленькi прынц штовечар накрывае сваю ружу шкляным каўпаком, ды i за баранчыкам ён добра наглядае…» Тады я шчаслiвы. I ўсе зоркi цiха смяюцца.

Reizēm es saku sev: “Protams, ne! Mazais princis katru vakaru apsedz savu puķi ar stikla kupolu, un viņš labi uzrauga jēriņu…” Tad esmu laimīgs. Un visas zvaigznes klusi smejas.

А то я кажу сабе: «Хiба не здараецца, што мы бываем няўважлiвыя? На бяду шмат не трэба! А што, калi аднойчы ён забыўся пра шкляны каўпак, альбо баранчык ноччу ўпотай выбраўся на волю i…» I тады ўсе званочкi горка-горка плачуць…

Reizēm es saku sev: “Dažbrīd mēs esam izklaidīgi, un ar to pietiek! Kādu vakaru mazais princis aizmirsa uzlikt stikla kupolu vai arī jēriņš naktī klusām izlavījās…” Tad visi zvārgulīši pārvēršas asarās!…

Усё гэта так загадкава, незразумела-дзiўна. Вам, хто таксама палюбiў Маленькага прынца, як i мне, гэта зусiм, зусiм не ўсё роўна: увесь свет робiцца для нас iнакшым ад таго, што дзесьцi ў невядомым куточку Сусвету баранчык, якога мы нiколi не бачылi, можа, ужо з’еў незнаёмую нам ружу…

Tas ir ļoti liels noslēpums. Arī jums, kas mīlat mazo princi, tāpat kā man, nebūt nav vienalga, vai kaut kur izplatījumā jēriņš, kuru mēs nekad neesam redzējuši, ir vai nav apēdis rozi…

Гляньце на неба. I спытайцеся ў сябе: красуецца яшчэ тая ружа цi не? А раптам баранчык з’еў яе? Убачыце, як усё пераменiцца…

Paverieties debesīs! Jautājiet: vai jēriņš ir vai nav apēdis puķi? Un jūs redzēsiet, kā viss pārvēršas…

I нiколi нiводны дарослы не зразумее, як гэта важна!

Un neviens pieaugušais nekad nesapratīs, cik ārkārtīgi svarīgi tas ir!

Гэта для мяне сама прыгожая i сумная мясцiна на свеце. Гэта той самы куточак пустынi, што намаляваны i на папярэдняй старонцы, але я намаляваў яго яшчэ раз, каб вы лепей разглядзелi яго. Менавiта тут Маленькi прынц з’явiўся на Зямлi, а потым знiк.

Man šī ainava šķiet pati skaistākā un skumjākā vieta pasaulē. Tas ir tieši tas pats zīmējums, kas iepriekšējā lappusē, bet es to uzzīmēju vēlreiz, lai jūs labi ieskatītos tanī. Šeit mazais princis parādījās uz zemes un pēc tam pazuda.

Уважлiва прыгледзьцеся да малюнка, запомнiце гэты куточак да драбнiцы, каб маглi пазнаць яго ў пустынi, калi вам некалi, можа, давядзецца падарожнiчаць па Афрыцы. I калi вам надарыцца праходзiць гэтымi мясцiнамi, малю вас, не спяшайцеся, супынiцеся на хвiлiнку пад гэтай зоркай!

Ielūkojieties vērīgāk, lai jūs droši varētu pazīt šo vietu, ja kādreiz ceļosiet Āfrikā pa tuksnesi. Un, ja jums gadās doties tur garām, es jūs loti lūdzu, nesteidzieties, uzkavējieties mazliet zem šīs zvaigznes!

I калi да вас падыдзе невялiчкi золатавалосы хлапчук, калi ён будзе звонка смяяцца i не будзе адказваць на вашы роспыты, — вы ўжо, несумненна, здагадаецеся, хто гэта такi. То майце ласку! Здымiце з сэрца майго гэтую журбу: хутчэй напiшыце мне, што ён вярнуўся…

Un, ja jums pienāk klāt kāds bērns, ja viņš smejas, ja viņam ir zeltaini mati, ja viņš neatbild, kad to izjautā, tad jūs, protams, nojautīsiet, ka tas ir mazais princis. Tad esiet, lūdzu, tik mīļi un neļaujiet man tik ļoti skumt: atrakstiet man labi ātri, ka viņš ir atgriezies…

1943

1943