— Значит, мои, потому что я первый до этого додумался.

— Nu tad zvaigznes pieder man, jo es pirmais par tām iedomājos.

— И этого довольно?

— Vai ar to pieliek?

— Ну конечно. Если ты найдёшь алмаз, у которого нет хозяина, — значит, он твой. Если ты найдёшь остров, у которого нет хозяина, он твой. Если тебе первому придёт в голову какая-нибудь идея, ты берёшь на неё патент: она твоя. Я владею звёздами, потому что до меня никто не догадался ими завладеть.

— Protams. Ja tu atrodi dimantu, kam nav īpašnieka, tas ir tavs. Ja tu atklāj kādu salu, kurai nav īpašnieka, tā ir tava. Ja tev pirmajam rodas kāda doma, tu liec to patentēt — tā ir tava. Bet man pieder zvaigznes, jo līdz šim neviens nav iedomājies, ka arī tās var piederēt.

— Вот это верно, — сказал Маленький принц. — И что же ты с ними делаешь?

— Tas tiesa, — sacīja mazais princis. — Un ko tu dari ar tām?

— Распоряжаюсь ими, — ответил делец. — Считаю их и пересчитываю. Это очень трудно. Но я человек серьёзный.

— Es tās pārvaldu. Es tās saskaitu un atkal pārskaitu, — atteica biznesmenis. — Tas ir grūti. Bet es esmu nopietns cilvēks!

Однако Маленькому принцу этого было мало.

Mazais princis vēl nebija apmierināts.

— Если у меня есть шёлковый платок, я могу повязать его вокруг шеи и унести с собой, — сказал он. — Если у меня есть цветок, я могу его сорвать и унести с собой. А ты ведь не можешь забрать звёзды!

— Ja man pieder, piemēram, kāds kaklauts, es varu to aplikt ap kaklu un aiznest projām. Ja man pieder kāda puķe, es varu to noplūkt un paņemt līdz. Bet tu taču nevari noplūkt savas zvaigznes.

— Нет, но я могу положить их в банк.

— Nē, bet es varu tās ielikt bankā.

— Как это?

— Ko tas nozīmē?

— А так: пишу на бумажке, сколько у меня звёзд. Потом кладу эту бумажку в ящик и запираю его на ключ.

— Tas nozīmē, ka es uzrakstu uz maza papīrīša zvaigžņu skaitu. Un pēc tam šo papīru ieslēdzu atvilktnē.

— И всё?

— Un tas ir viss?

— Этого довольно.

— Ar to pietiek!

«Забавно! — подумал Маленький принц. — И даже поэтично. Но не так уж это серьёзно».

“Tas ir jocīgi,” mazais princis nodomāja. “Tas ir pat dzejiski. Tomēr nav sevišķi nopietni.”

Что серьёзно, а что не серьёзно, — это Маленький принц понимал по-своему, совсем не так, как взрослые.

Mazajam princim par to, kas ir nopietns, bija savas domas, kuras ļoti atšķīrās no pieaugušo cilvēku domām.

— У меня есть цветок, — сказал он, — и я каждое утро его поливаю. У меня есть три вулкана, я каждую неделю их прочищаю. Все три прочищаю, и потухший тоже. Мало ли что может случиться. И моим вулканам, и моему цветку полезно, что я ими владею. А звёздам от тебя нет никакой пользы…

— Man, — viņš piebilda, — pieder kāda puķe, ko es katru dienu aplaistu. Man ir trīs vulkāni, kurus es tīru katru nedēļu. Jo es tīru arī izdzisušo. Nekad nevar būt drošs. Tas, ka viņi man pieder, ir derīgi kā maniem vulkāniem, tā manai puķei. Bet tu neesi derīgs zvaigznēm…

Деловой человек открыл было рот, но так и не нашёлся что ответить, и Маленький принц отправился дальше.

Biznesmenis atvēra muti, bet neatrada nekā , ko atbildēt, un mazais princis devās projām.

«Нет, взрослые и правда поразительный народ», — простодушно говорил он себе, продолжая путь.

“Pieaugušie nudien ir ārkārtīgi dīvaini,” viņš teica sev, ceļodams tālāk.

ГЛАВА XIV

XIV

Пятая планета была очень занятная. Она оказалась меньше всех. На ней только и помещалось что фонарь да фонарщик.

Piektā planēta bija pavisam savāda. Tā bija pati mazākā no visām. Tur bija tieši tik daudz vietas, lai novietotu vienu laternu un vienu laternu iededzinātāju.

Маленький принц никак не мог понять, для чего на крохотной, затерявшейся в небе планетке, где нет ни домов, ни жителей, нужны фонарь и фонарщик. Но он подумал:

Mazais princis nekādi nevarēja saprast, kam varētu noderēt kaut kur debesīs, uz planētas, kur nav ne māju, ne iedzīvotāju, tāda laterna un tāds laternu iededzinātājs. Taču viņš nodomāja:

«Может быть, этот человек и нелеп. Но он не так нелеп, как король, честолюбец, делец и пьяница. В его работе всё-таки есть смысл. Когда он зажигает свой фонарь — как будто рождается ещё одна звезда или цветок. А когда он гасит фонарь — как будто звезда или цветок засыпают. Прекрасное занятие. Это по-настоящему полезно, потому что красиво».

“Var jau būt, ka šis cilvēks ir absurds. Tomēr viņš nav tik bezjēdzīgs kā karalis, kā godkārīgais, kā biznesmenis un kā dzērājs. Viņa darbam vismaz ir kāda jēga. Kad viņš aizdedzina savu laternu, tad šķiet, it kā viņš liktu rasties vēl vienai zvaigznei vai puķei. Kad viņš izdzēš savu laternu, viņš iemidzina savu puķi vai zvaigzni. Tā ir ļoti skaista nodarbošanās. Tā patiešām ir derīga, jo tā ir skaista.”

И, поравнявшись с этой планеткой, он почтительно поклонился фонарщику.

Sasniedzis planētu, mazais princis goddevīgi sveicināja laternu iededzinātāju:

— Добрый день, — сказал он. — Почему ты сейчас погасил фонарь?

— Labdien. Kādēļ tu nupat izdzēsi savu laternu?

— Такой уговор, — ответил фонарщик. — Добрый день.

— Tāda ir pavēle, — atbildēja laternu iededzinātājs. — Labdien.

— А что это за уговор?

— Kāda tad ir pavēle?

— Гасить фонарь. Добрый вечер.

— Izdzēst laternu. Labvakar.

И он снова засветил фонарь.

Un viņš to izdzēsa.

— Зачем же ты опять его зажёг?

— Bet kālab tu to atkal aizdedzini?

— Такой уговор, — повторил фонарщик.

— Tāda ir pavēle, — atbildēja laternu iededzinātājs.

— Не понимаю, — признался Маленький принц.

— Es nesaprotu, — teica mazais princis.

— И понимать нечего, — сказал фонарщик, — уговор есть уговор. Добрый день.

— Tur nav nekā ko nesaprast, — sacīja laternu iededzinātājs. — Pavēle paliek pavēle. Labdien.

И погасил фонарь.

Un viņš izdzēsa savu laternu.

Потом красным клетчатым платком утёр пот со лба и сказал:

Pēc tam viņš noslaucīja no pieres sviedrus ar sārti rūtotu kabatas lakatiņu.

— Тяжкое у меня ремесло. Когда-то это имело смысл. Я гасил фонарь по утрам, а вечером опять зажигал. У меня оставался день, чтобы отдохнуть, и ночь, что бы выспаться…

— Man ir briesmīgs amats. Senāk tas bija jēdzīgāks. No rīta izdzēsu laternu un vakarā to aizdedzināju. Man bija laiks dienu atpūsties un nakti gulēt…

— А потом уговор переменился?

— Vai tad pavēle kopš tā laika mainīta?

— Уговор не менялся, — сказал фонарщик. — В том-то и беда! Моя планета год от году вращается всё быстрее, а уговор остаётся прежний.

— Pavēle nav mainīta, — paskaidroja laternu iededzinātājs. Tā jau ir mana nelaime! Gadu no gada planēta griežas aizvien ātrāk, bet pavēle palikusi tā pati.

— И как же теперь? — спросил Маленький принц.

— Un kā ir tagad? — vaicāja mazais princis.

— Да вот так. Планета делает полный оборот за одну минуту, и у меня нет ни секунды передышки. Каждую минуту я гашу фонарь и опять его зажигаю.

— Tagad, kad planēta apgriežas reizi minūtē, man vairs nav ne mirkļa atpūtas. Es aizdedzinu un izdzēšu laternu reizi minūtē!

— Вот забавно! Значит, у тебя день длится всего одну минуту!

— Tas nu gan ir jocīgi! Dienas pie tevis ilgst vienu minūti!

— Ничего тут нет забавного, — возразил фонарщик. — Мы с тобой разговариваем уже целый месяц.

— Tas nemaz nav jocīgi, — atteica laternu iededzinātājs. — Pagājis jau vesels mēnesis, kopš mēs sarunājamies.

— Целый месяц?!

— Vesels mēnesis?

— Ну да. Тридцать минут. Тридцать дней. Добрый вечер!

— Jā. Trīsdesmit minūtes. Trīsdesmit dienu! Labvakar.

И он опять засветил фонарь.

Un viņš atkal aizdedzināja savu laternu.

Маленький принц смотрел на фонарщика, и ему всё больше нравился этот человек, который был так верен своему слову.

Mazajam princim aizvien vairāk iepatikās šis laternu iededzinātājs, kas bija tik uzticīgs pavēlei.

Маленький принц вспомнил, как он когда-то переставлял стул с места на место, чтобы лишний раз поглядеть на закат солнца. И ему захотелось помочь другу.

Viņš atcerējās, kā pats kādreiz bija meklējis saulrietus, pārbīdīdams krēslu. Viņš gribēja palīdzēt savam draugam.

— Послушай, — сказал он фонарщику, — я знаю средство: ты можешь отдыхать, когда только захочешь…

— Paklau… es zinu kādu līdzekli, kā tu varētu atpūsties, kad vien gribētu…

— Мне всё время хочется отдыхать, — сказал фонарщик.

— Es jau sen to gribu, — sacīja laternu iededzinātājs.

Ведь можно быть верным слову и всё-таки ленивым.

Jo var taču turēt doto vārdu un tai pašā laikā slinkot. Mazais princis turpināja:

— Твоя планетка такая крохотная, — продолжал Маленький принц, — ты можешь обойти её в три шага. И просто нужно идти с такой скоростью, чтобы всё время оставаться на солнце. Когда захочется отдохнуть, ты просто всё иди, иди… И день будет тянуться столько времени, сколько ты пожелаешь.

— Tava planēta ir tik maziņa, ka tu vari to apstaigāt trīs soļos. Tev tikai jāiet pavisam lēnam, lai tu arvien atrastos saulē. Kad tu gribēsi atpūsties, tu soļosi… un diena būs tik gara, cik tu to vēlēsies…

— Ну, от этого мне мало толку, — сказал фонарщик. — Больше всего на свете я люблю спать.

— Nekāda labuma no tā nav, — noteica laternu iededzinātājs. Par visu vairāk dzīvē man tīk gulēt.

— Тогда плохо твоё дело, — посочувствовал Маленький принц.

— Tad ir slikti, — sacīja mazais princis.

— Плохо моё дело, — подтвердил фонарщик. — Добрый день.

— Tad ir slikti, — apliecināja laternu iededzinātājs. — Labdien. —

И погасил фонарь.

Un viņš izdzēsa savu laternu.

«Вот человек, — сказал себе Маленький принц, продолжая путь, — вот человек, которого все стали бы презирать — и король, и честолюбец, и пьяница, и делец. А между тем из них всех он один, по-моему, не смешон. Может быть, потому, что он думает не только о себе».

“Šo cilvēku,” mazais princis nodomāja, turpinot ceļojumu, “šo cilvēku visi pārējie nicinās, ir karalis, ir godkārīgais, ir dzērājs, ir biznesmenis. Tomēr vienīgi viņš man neliekas smieklīgs. Varbūt tādēļ, ka viņš nodarbojas ar kaut ko citu, nevis pats ar sevi.”

Маленький принц вздохнул.

Tad mazais princis smagi nopūtās:

«Вот бы с кем подружиться, — подумал он ещё. — Но его планетка уж очень крохотная. Там нет места для двоих…»

“Vienīgi viņš varētu būt mans draugs. Bet viņa planēta patiesi ir pārāk maza. Tur nav vietas diviem…”

Он не смел себе признаться в том, что больше всего жалеет об этой чудесной планетке ещё по одной причине: за двадцать четыре часа на ней можно любоваться закатом тысячу четыреста сорок раз!

Mazais princis neuzdrošinājās atzīties, ka viņš skumst pēc šīs brīnumainās planētas, it īpaši tādēļ, ka tur divdesmit četrās stundās var redzēt tūkstoš četri simti četrdesmit saulrietu.

ГЛАВА XV

XV

Шестая планета была в десять раз больше предыдущей. На ней жил старик, который писал толстенные книги.

Sestā planēta bija desmitreiz lielāka. Tur dzīvoja kāds vecs kungs, kas rakstīja milzīgas grāmatas.

— Смотрите-ка! Вот прибыл путешественник! — воскликнул он, заметив Маленького принца.

— Skat! Pētnieks! — viņš iesaucās, kad ieraudzīja mazo princi.

Маленький принц сел на стол, чтобы отдышаться. Он уже столько странствовал!

Mazais princis apsēdās uz galda un mazliet atvilka elpu. Viņš jau bija tik ilgi ceļojis!

— Откуда ты? — спросил его старик.

— No kurienes tu nāc? — vaicāja vecais kungs.

— Что это за огромная книга? — спросил Маленький принц. — Что вы здесь делаете?

— Kas ir šī lielā grāmata? — jautāja mazais princis. — Ko jūs še darāt?

— Я географ, — ответил старик.

— Es esmu ģeogrāfs, — atbildēja vecais kungs.

— А что такое географ?

— Kas tas ir — ģeogrāfs?

— Это учёный, который знает, где находятся моря, реки, города, горы и пустыни.

— Tas ir zinātnieks, kas zina, kur atrodas jūras, upes, pilsētas, kalni un tuksneši.

— Как интересно! — сказал Маленький принц. — Вот это — настоящее дело!

— Tas ir ļoti interesanti, — sacīja mazais princis. — Tā beidzot patiesi ir īsta profesija! —

И он окинул взглядом планету географа. Никогда ещё он не видал такой величественной планеты!

Un viņš pārlaida skatienu ģeogrāfa planētai. Viņš vēl nekad nebija redzējis tik diženu planētu.

— Ваша планета очень красивая, — сказал он. — А океаны у вас есть?

— Jūsu planēta ir ļoti skaista. Vai še ir okeāni? 

— Этого я не знаю, — сказал географ.

— To es nevaru zināt, — sacīja ģeogrāfs. 

— О-о-о… — разочарованно протянул Маленький принц. — А горы есть?

— Ā! — Mazais princis bija vīlies. — Un kalni?

— Не знаю, — повторил географ.

— To es nevaru zināt, — atteica ģeogrāfs.

— А города, реки, пустыни?

— Un pilsētas un upes, un tuksneši?

— И этого я тоже не знаю.

—Arī to es nevaru zināt, — atteica ģeogrāfs.

— Но ведь вы географ!

— Bet jūs taču esat ģeogrāfs!

— Вот именно, — сказал старик. — Я географ, а не путешественник. Мне ужасно не хватает путешественников. Ведь не географы ведут счёт городам, рекам, горам, морям, океанам и пустыням.

— Tas tiesa, — sacīja ģeogrāfs, — bet es neesmu pētnieks. Man ļoti vajadzīgi pētnieki. Ģeogrāfs pats neuzskaita pilsētas, upes, kalnus, jūras, okeānus un tuksnešus.

Географ — слишком важное лицо, ему некогда разгуливать. Он не выходит из своего кабинета. Но он принимает у себя путешественников и записывает их рассказы. И если кто-нибудь из них расскажет что-нибудь интересное, географ наводит справки и проверяет, порядочный ли человек этот путешественник.

Ģeogrāfs ir pārāk svarīga persona, lai klaiņotu apkārt. Viņš neatstāj savu biroju. Toties viņš pieņem pētniekus. Viņš tos izjautā un pieraksta viņu atmiņas. Ja kāda pētnieka atmiņas viņam šķiet interesantas, ģeogrāfs liek aizpildīt anketu par pētnieka tikumību.

— А зачем?

— Да ведь если путешественник станет врать, в учебниках географии всё перепутается. И если он выпивает лишнее — тоже беда.

— А почему?

— Kādēļ tā? — vaicāja mazais princis.

— Потому, что у пьяниц двоится в глазах. И там, где на самом деле одна гора, географ отметит две.

— Tādēļ, ka dzērājiem viss rādās dubulti. Un tad ģeogrāfs atzīmētu divus kalnus tur, kur ir tikai viens.

— Я знал одного человека… Из него вышел бы плохой путешественник, — заметил Маленький принц.

— Es pazīstu kādu, kas būtu slikts pētnieks, — teica mazais princis.

— Очень возможно. Так вот, если окажется, что путешественник — человек порядочный, тогда проверяют его открытие.

— Tas ir iespējams. Tātad, ja pētnieka tikumība izrādās nevainojama, mēs uzrakstām anketu par viņa atklājumu.

— Как проверяют? Идут и смотрят?

— Vai atklājumu dodas apskatīt?

— Ну нет. Это слишком сложно. Просто требуют, чтобы путешественник представил доказательства. Например, если он открыл большую гору, пускай принесёт с неё большие камни.

— Nē. Tas būtu pārāk sarežģīti. Mēs pieprasām, lai pētnieks sagādā pierādījumus. Ja ir runa, piemēram, par kāda liela kalna atklāšanu, mēs pieprasām, lai viņš atnes no tā lielus akmeņus.

Географ вдруг пришёл в волнение:

Ģeogrāfs pēkšņi kļuva nemierīgs.

— Но ты ведь и сам путешественник! Ты явился издалека! Расскажи мне о своей планете!

— Bet tu taču nāc no tālienes! Tu esi pētnieks! Tu man aprakstīsi savu planētu!

И он раскрыл толстенную книгу и очинил карандаш. Рассказы путешественников сначала записывают карандашом. И только после того как путешественник представит доказательства, можно записать его рассказ чернилами.

Un ģeogrāfs, atvēris savu grāmatu, noasināja zīmuli. Pētnieku stāstus vispirms pieraksta ar zīmuli. Tikai pēc tam, kad pētnieks sagādājis pierādījumus, atklājums tiek ierakstīts ar tinti.

— Слушаю тебя, — сказал географ.

— Es klausos, — ģeogrāfs teica.

— Ну, у меня там не так уж интересно, — промолвил Маленький принц. — У меня всё очень маленькое. Есть три вулкана. Два действуют, а один давно потух. Но мало ли что может случиться…

— Manās mājās nav sevišķi interesanti, — mazais princis iesāka. — Tur viss ir tik mazs! Man ir trīs vulkāni. Divi degoši un viens apdzisis. Bet nekad jau nevar būt drošs.

— Да, всё может случиться, — подтвердил географ.

— Nekad jau nevar būt drošs, — ģeogrāfs atkārtoja.

— Потом у меня есть цветок.

— Man ir arī puķe.

— Цветы мы не отмечаем, — сказал географ.

— Puķes mēs neatzīmējam, — teica ģeogrāfs.

— Почему?! Это ведь самое красивое!

— Kādēļ gan ne? Tās ir visskaistākās!

— Потому, что цветы эфемерны.

— Tādēļ, ka puķes ir īslaicīgas.

— Как это — эфемерны?

— Ko nozīmē “īslaicīgas”?

— Книги по географии — самые драгоценные книги на свете, — объяснил географ. — Они никогда не устаревают. Ведь это очень редкий случай, чтобы гора сдвинулась с места. Или чтобы океан пересох. Мы пишем о вещах вечных и неизменных.

— Ģeogrāfijas grāmatas, — sacīja ģeogrāfs, — ir pašas vērtīgākās no visām grāmatām. Tās nekad nenoveco. Ļoti reti atgadās, ka kalns mainītu savu vietu. Ārkārtīgi reti kāds okeāns izsīkst. Mēs aprakstām mūžīgas lietas.

— Но потухший вулкан может проснуться, — прервал Маленький принц. — А что такое «эфемерный»?

— Bet izdzisuši vulkāni var sākt darboties,— viņu pārtrauca mazais princis. — Ko nozīmē “īslaicīgs”?