ЕЛЕНА (всё время бросая бумаги в огонь): А скажи, Нана, если б я сожгла…

HELENA (ustavičně pálí): A pověz, Náno, kdybych spálila…

НАНА: Матушки, не обожгитесь!

NÁNA: Jezus, nespalte se!

ЕЛЕНА: Смотри, как свёртываются листы. Будто живы. Будто ожили. Ах, Нана, это ужжасно!

HELENA: Podívej se, jak se ty listy kroutí! Jako by živé byly. Jako by oživly. Oh Náno, to je hrrozné!

НАНА: Дайте, я сожгу!

NÁNA: Puste, já to spálim.

ЕЛЕНА: Нет, нет, я должна сама. (Бросает в огонь последний лист.) Всё должно сгореть! Смотри, какое пламя! Оно — как руки, как языки, как фигуры человеческие… (Шевелит кочергой.) Ах, улягтесь, улягтесь!

HELENA: Ne, ne, já musím sama. (Vrhá poslední list do ohně.) Všechno musí shořet! … Podívej se, ty plameny! Jsou jako ruce, jako jazyky, jako postavy… (Tluče pohrabáčem do ohně.) Oh lehněte! Lehněte!

НАНА: Кончено.

NÁNA: Už je po tom.

ЕЛЕНА (поднимается сама не своя): Нана!

HELENA (vstane ustrnulá): Náno!

НАНА: Господи Иисусе, что вы сожгли?

NÁNA: Ježíši Kriste, co ste to spálila!

ЕЛЕНА: Что я натворила!

HELENA: Co jsem provedla!

НАНА: Силы небесные! Что это было?

NÁNA: Bože na nebi! Co to bylo?

За сценой — мужской смех.

Vedle mužský smích.

ЕЛЕНА: Стукай, ступай, оставь меня! Слышишь, господа пришли.

HELENA: Jdi, jdi, nech mne! Slyšíš? Páni jdou.

НАНА: Ради бога, Елена! (Уходит через задрапированную дверь.)

NÁNA: Pro živýho boha, Heleno! (Odchází tapetovými dveřmi.)

ЕЛЕНА: Что они скажут!

HELENA: Co tomu řeknou!

ДОМИН (открывает левую дверь): Входите, ребята. Пошли поздравлять.

DOMIN (otvírá vlevo dveře): Jen dál, hoši. Pojďte gratulovat.

Входят Галлемайер, Галль, Алквист, все — в сюртуках с высшими орденами или орденскими лентами. За ними — Домин.

Vejde Hallemeier, Gall, Alquist, všichni v redingotech s vysokými řády en miniature a na stuhách. Za nimi Domin.

ГАЛЛЕМАЙЕР (с комической торжественностью): Милостивая государыня, позвольте мне, то есть всем нам..

HALLEMEIER (hlaholí): Paní Heleno, já, to jest my všichni…

ГАЛЛЬ: …от имени комбината Россума…

DR. GALL: … jménem Rossumových závodů…

ГАЛЛЕМАЙЕР: …поздравить вас с великим днём.

HALLEMEIER: … blahopřejeme k vašemu velikému dni.

ЕЛЕНА (подаёт им руку): Я так вам благодарна! А где же Фабри и Бусман?

HELENA (podává jim ruce): Já vám tolik děkuju! Kde je Fabry a Busman?

ДОМИН: В порт пошли. Сегодня счастливый день, Елена.

DOMIN: Šli do přístavu. Heleno, dnes je šťastný den.

ГАЛЛЕМАЙЕР: День — бутончик, день — праздник, день — ну, точно хорошенькая девочка. Друзья, в честь такого дня надо выпить.

HALLEMEIER: Den jako poupě, den jako svátek, den jako pěkná holka. Mládenci, takový den zapít.

ЕЛЕНА: Виски?

HELENA: Whisky?

ГАЛЛЬ: Да хоть денатурату!

DR. GALL: Třeba vitriol.

ЕЛЕНА: С содовой?

HELENA: Se sodovkou?

ГАЛЛЕМАЙЕР: Тысяча чертей, будем трезвыми: без содовой!

HALLEMEIER: Hrome, buďme střídmí. Bez sodovky.

АЛКВИСТ: Нет, благодарю.

ALQUIST: Ne, já děkuju.

ДОМИН: Что это здесь жгли?

DOMIN: Co se tu pálilo?

ЕЛЕНА: Старые бумаги. (Уходит налево.)

HELENA: Staré papíry. (Odchází vlevo.)

ДОМИН: Ребята, сказать ей?

DOMIN: Hoši, máme jí o tom říci?

ГАЛЛЬ: Конечно! Ведь всё уже кончилось.

DR. GALL: To se rozumí! Vždyť už je po všem.

ГАЛЛЕМАЙЕР (обнимает Домина и Галля): Ха-ха-ха-ха! Друзья, как я рад! (Кружится с ними по комнате, потом вдруг затягивает басом.) Миновало! Миновало!

HALLEMEIER (popadne Domina a Galla kolem krku): Hahahaha! Mládenci, to jsem rád! (Točí se s nimi dokolečka a spustí basem:) Už je po ní! Už je po ní!

ГАЛЛЬ (баритоном): Миновало!

DR. GALL (baryton): Už je po ní!

ДОМИН (тенором): Миновало!

DOMIN (tenor): Už je po ní!

ГАЛЛЕМАЙЕР: В нас ни капли не попало!

HALLEMEIER: Už nás nikdy nedohoní…

ЕЛЕНА (с бутылками и бокалами появляется в двери): Что в вас не попало? Что у вас такое?

HELENA (s lahví a sklenicemi ve dveřích): Kdo vás nedohoní? Co máte?

ГАЛЛЕМАЙЕР: Радость у нас! Вы у нас! У нас — всё на свете! Боже мой, да ведь сегодня ровно десять лет, как вы приехали!

HALLEMEIER: Máme radost. Máme vás. Máme všechno. Kruci turci, zrovna je tomu deset let, co jste přijela.

ГАЛЛЬ: И точно в этот самый день, как и десять лет назад…

DR. GALL: A na chlup po deseti letech…

ГАЛЛЕМАЙЕР: …к нам снова плывёт пароход! И за это… (Выпивает бокал.) Бррр, ухх! Пьянит, как радость!

HALLEMEIER: … k nám zase pluje loď. Pročež… (Vyprázdní sklenici.) Brrr haha, to je silné jako radost.

ГАЛЛЬ: Ваше здоровье, мадам! (Пьёт.)

DR. GALL: Madam, na vaše zdraví! (Pije.)

ЕЛЕНА: Да погодите вы! Какой пароход?

HELENA: Ale počkejte, jaká loď?

ДОМИН: Ах, не всё ли равно? Важно, что он прибывает вовремя. За пароход, друзья! (Осушает бокал.)

DOMIN: Ať je jaká chce, jen když pluje včas. Na tu loď, hoši! (Vyprázdní sklenici.)

ЕЛЕНА (наливает): А вы ждали пароход?

HELENA (nalévá): Vy jste nějakou čekali?

ГАЛЛЕМАЙЕР: Хо-хо, ещё бы! Как Робинзон. (Поднимает бокал.) Госпожа Елена, пью за исполнение желаний! За ваши глаза — точка! Ну же. Домин, бродяга, рассказывай!

HALLEMEIER: Haha, to si myslím. Jako Robinson. (Zvedá sklenici.) Paní Heleno, ať žije, co chcete. Paní Heleno, na vaše oči a basta! Ty kluku Domine, povídej.

ЕЛЕНА (смеётся): Что случилось?

HELENA (směje se): Co se stalo?

ДОМИН (бросается в кресло, закуривает сигару): Погоди! Сядь, Елена. (Поднимает палец. Пауза.) Миновало.

DOMIN (vrhne se do lenošky a zapaluje doutník): Počkej… Sedni si, Heleno. (Zvedne prst. Pauza.) Už je po ní.

ЕЛЕНА: Что миновало?

HELENA: Po čem?

ДОМИН: Восстание.

DOMIN: Po revoltě.

ЕЛЕНА: Какое восстание?

HELENA: Jaké revoltě?

ДОМИН: Восстание роботов. Понятно?

DOMIN: Po revoltě Robotů… Chápeš?

ЕЛЕНА: Нет.

HELENA: Nechápu.

ДОМИН: Давайте, Алквист. (Алквист протягивает ему газету. Домин разворачивает, читает.) «В Гавре основана первая организация роботов… она обратилась с воззванием ко всем роботам мира».

DOMIN: Ukažte, Alquiste. (Alquist mu podá noviny. Domin je rozevře a čte:) “V Havru se ustavila první rasová organizace Robotů… a vydala výzvu k Robotům světa.”

ЕЛЕНА: Это я читала.

HELENA: To jsem četla.

ДОМИН (с наслаждением затягивается сигарой): Так вот, Елена… это революция, понимаешь? Революция всех роботов мира.

DOMIN (saje s rozkoší na doutníku): Tak vidíš, Heleno. Tohle, to znamená revoluci, víš? Revoluci všech Robotů světa.

ГАЛЛЕМАЙЕР: Тысяча чертей, хотел бы я знать…

HALLEMEIER: Hrome, rád bych věděl…

ДОМИН (ударяет кулаком по столу): …кто заварил эту кашу?! Никто на свете не мог привести их в движение ни один агитатор, ни один спаситель мира, и вдруг — нате вам!

DOMIN (uhodí do stolu): … kdo to spískal! Nikdo na světě nedovedl jimi hnout, žádný agitátor, žádný spasitel světa, a najednou — tohleto, prosím!

ЕЛЕНА: Подробностей ещё нет?

HELENA: Ještě nepřišly zprávy?

ДОМИН: Нет, Пока это всё, что нам известно. Но и этого достаточно, правда? Представь себе — вот это привёз последний пароход. И потом телеграфная связь сразу оборвалась, из двадцати ежедневных пароходов с тех пор не приходит ни один — и всё! Мы остановили производство и только переглядывались: скоро ли начнётся?.. Верно, ребята?

DOMIN: Ne. Zatím víme jen tohle, ale to stačí, víš? Považ, že tohle ti nese poslední parník. Že tím rázem přestanou hovořit telegrafy, že z dvaceti lodí denně nepřipluje žádná, a máš to. Zastavili jsme výrobu a koukali jeden na druhého, kdy to začne, viďte hoši?

ГАЛЛЬ: Да, жарковато нам приходилось, Елена.

DR. GALL: Inu, bylo nám z toho horko, paní Heleno.

ЕЛЕНА: Вот почему ты подарил мне военный корабль?

HELENA: Protos mi dal tu válečnou loď?

ДОМИН: Нет, нет, деточка, я заказал его ещё полгода назад. Просто так, на всякий случай. Но, ей-богу, думал, что сегодня нам придётся взойти на него. Такое было положение, Елена.

DOMIN: Ach ne, dětino, tu jsem objednal už před půl rokem. Jen tak, pro jistotu. Ale na mou duši jsem myslel, že dnes na ni sedneme. Tak už to vypadalo, Heleno.

ЕЛЕНА: Но почему ты заказал его полгода назад?

HELENA: Proč už před půl rokem?

ДОМИН: Э, появились кое-какие признаки, понимаешь? Но это пустяки. Зато в эту неделю, Елена, решился вопрос: быть человеческой цивилизации или чему-нибудь ещё. Ну, ваше здоровье, друзья! Теперь мне опять нравится жить на свете.

DOMIN: Eh, byly nějaké úkazy, víš? To nic neznamená. Ale tenhle týden, Heleno, šlo o lidskou civilizaci nebo já nevím oč. Nazdar, chlapci! Teď jsem zase rád na světě.

ГАЛЛЕМАЙЕР: Ещё бы, чёрт возьми! За ваш день, госпожа Елена! (Пьёт.)

HALLEMEIER: To si myslím, u čerta! Váš den, paní Heleno! (Pije.)

ЕЛЕНА: И всё кончилось?

HELENA: Už je po všem?

ДОМИН: Абсолютно.

DOMIN: Docela po všem.

ГАЛЛЬ: Понимаете, в порт прибывает пароход. Обычное почтовое судно, и следует оно точно по расписанию. В одиннадцать тридцать, минута в минуту, оно отдаст якорь.

DR. GALL: Pluje sem totiž loď. Obyčejná poštovní loď, navlas podle jízdního řádu. Přesně v jedenáct třicet spustí kotvy.

ДОМИН: Точность — великолепная штука, друзья! Ничто так не ободряет, как точность. Точность означает, что в мире полный порядок. (Поднимает бокал.) Итак, за точность!

DOMIN: Hoši, přesnost je nádherná věc. Nic tak neposiluje duši jako přesnost. Přesnost znamená pořádek na světě. (Zvedá sklenici.) Na tu přesnost!

ЕЛЕНА: Значит, теперь… всё… в порядке?

HELENA: Tedy už je… všechno… v pořádku?

ДОМИН: Почти. Они, наверно, перерезали кабель. Но главное — расписание снова вступило в силу.

DOMIN: Skoro. Myslím, že přeřízli kabel. Jen když zas platí jízdní řád.

ГАЛЛЕМАЙЕР: Раз вступило в силу расписание — значит, действуют законы человеческие, законы божеские, законы Вселенной, значит, действует всё, чему надлежит действовать. Расписание — это больше, чем Евангелие, больше, чем Гомер, больше, чем весь Кант. Расписание — это высочайшее порождение человеческого духа. Разрешите, Елена, я налью себе?

HALLEMEIER: Když platí jízdní řád, platí zákony lidské, platí zákony boží, platí zákony vesmíru, platí všechno, co má platit. Jízdní řád je víc než evangelium, víc než Homér, víc než celý Kant. Jízdní řád je nejdokonalejší výron lidského ducha. Paní Heleno, já si naleju.

ЕЛЕНА: Почему вы мне ничего не говорили?

HELENA: Proč jste mi o ničem neřekli?

ГАЛЛЬ: Боже сохрани! Мы скорей откусили бы себе язык.

DR. GALL: Chraň bůh! Raději bychom si jazyk ukousli.

ДОМИН: Такие вещи — не для тебя.

DOMIN: Takové věci nejsou pro tebe.

ЕЛЕНА: Но если бы эта революция… перекинула сюда…

HELENA: Ale kdyby ta revoluce… přišla až sem…

ДОМИН: Ты всё равно ни о чём не узнала бы.

DOMIN: Nevěděla bys stejně o ničem.

ЕЛЕНА: Как же так?

HELENA: Proč?

ДОМИН: Да так. Сели бы мы на наш «Ультимус» и спокойно поплыли бы в море. А через месяц, Елена, мы уже диктовали бы роботам всё, что нам угодно.

DOMIN: Protože bychom sedli na svého Ultima a pokojně brousili po moři. Za měsíc, Heleno, bychom diktovali Robotům, co by nás jen napadlo.

ЕЛЕНА: Гарри, я не понимаю…

HELENA: Oh Harry, já nerozumím.

ДОМИН: Мы увезли бы с собой кое-что чрезвычайно важное для роботов.

DOMIN: Protože bychom s sebou odvezli něco, oč by Roboti strašně stáli.

ЕЛЕНА: Что именно, Гарри.

HELENA: Co, Harry?

ДОМИН: Их жизнь и смерть.

DOMIN: Jejich bytí nebo jejich konec.

ЕЛЕНА (поднимаясь): Что ты имеешь в виду?

HELENA (vstane): Co je to?

ДОМИН (тоже встаёт): Секрет производства. Рукопись старого Россума. Остановись комбинат на один только месяц — и роботы пали бы перед нами на колени.

DOMIN (vstane): Tajemství výroby. Rukopis starého Rossuma. Až by továrna měsíc stála, byli by Roboti před námi na kolenou.

ЕЛЕНА: Почему… вы… мне этого не сказали?

HELENA: Proč… jste… mně to neřekli?

ДОМИН: Мы не хотели зря пугать тебя.

DOMIN: Nechtěli jsme tě zbytečně poděsit.

ГАЛЛЬ: Хо-хо, Елена, это был наш последний козырь.

DR. GALL: Haha, paní Heleno, to byla poslední karta.

АЛКВИСТ: Вы побледнели, Елена.

ALQUIST: Jste bledá, paní Heleno.

ЕЛЕНА: Почему вы ничего мне не сказали?!

HELENA: Proč jste mně nic neřekli!

ГАЛЛЕМАЙЕР (у окна): Одиннадцать тридцать. «Aмелия» бросает якорь.

HALLEMEIER (u okna): Jedenáct třicet. Amélie spouští kotvy.

ДОМИН: Так это «Амелия»?

DOMIN: To je Amélie?

ГАЛЛЕМАЙЕР: Славная старушка «Амелия», которая привезла тогда Елену.

HALLEMEIER: Hodná stará Amélie, která tenkrát přivezla paní Helenu.

ГАЛЛЬ: В эту минуту исполнилось ровно десять лет…

DR. GALL: Teď je tomu na minutu deset let…

ГАЛЛЕМАЙЕР: (от окна). Сгружают почту. (Отворачивается от окна.) Тюков — пропасть!

HALLEMEIER (u okna): Vyhazují balíky. (Odvrátí se od okna.) Lidi, to je pošty!

ЕЛЕНА: Гарри!

HELENA: Harry!

ДОМИН: Да?

DOMIN: Co je?

ЕЛЕНА: Уедем отсюда!

HELENA: Pojedeme odtud!

ДОМИН: Теперь, Елена? Да что ты!

DOMIN: Teď, Heleno? Ale jdi!

ЕЛЕНА: Сейчас же, как можно скорее! Уедем все, сколько нас тут есть!

HELENA: Teď, co nejrychleji! My všichni, co tu jsme!

ДОМИН: Почему именно теперь?

DOMIN: Proč právě teď?