ЕЛЕНА: Нет, нет, не читайте. Знать ничего не хочу!

HELENA: Ne, nečti! Nechci nic vědět!

НАНА (читает по складам): «Сол-даты–ро-боты ни-ко-го не ща-дят на за-хва-чен-ной тер-ри-тории. О-ни ис-тре… истре-би-ли более семи-сот тысяч мир-ных жите-лей…» Людей, Елена!

NÁNA (slabikuje): “Ro-bot-ští vojáci ni-ko-ho ne-še-tří v do-by-tém ú-ze-mí. Vy-vraž… Vyvraždili přes sedum set tisíc ob-čan-ských lidí…” Lidí, Heleno!

ЕЛЕНА: Не может быть! Дай-ка… (Наклоняется к газете, читает.) «Истребили более семисот тысяч мирных жителей, видимо по приказу командования. Этот акт противоречащий…» Вот видищь, Нана, это им люди приказали!

HELENA: To není možno! Ukaž… (Nakloní se k novinám, čte:) “Vyvraždili přes sedm set tisíc občanských lidí patrně na rozkaz velitele. Tento čin, příčící se…” Tak vidíš, Náno, to jim poručili lidé!

НАНА: А вот тут покрупней напечатано. «Последние известия»: «В Гавре осно-вана пер-вая ор-ор-гани-за-ция ро-бо-тов». Ну, это пустое. Я этого не понимаю. А вот, господи Иисусе, опять какое-то убийство! И как только бог терпит!

NÁNA: Tudle je něco nejtlustějc vytištěnýho. “Po-sled-ní zprá-vy. V Ha-vru se u-sta-vi-la prv-ní ra-so-vá or-or-or-ga-ni-zace Robotů.” … To nic neni. Tomu nerozumím. A tudle, panebože, zas nějaká vražda! Prokristapána!

ЕЛЕНА: Ступай, Нана, унеси газету.

HELENA: Jdi, Náno, odnes ty noviny!

НАНА: Постой, тут опять большими буквами. «Рождае-мость». Что это такое?

NÁNA: Počkat, tadyhle je něco velkýho. “Po-pu-la-ce.” Co to je?

ЕЛЕНА: Дай-ка, это я всегда читаю. (Берёт газету). Нет, подумай только! (Читает.) «За последнюю неделю снова не было зарегистрировано ни одного рождения» (Роняет газету.)

HELENA: Ukaž, to já vždycky čtu. (Vezme noviny.) Ne, jen si považ! (Čte:) “Za poslední týden nebylo opět hlášeno ani jediné narození.” (Pustí noviny.)

НАНА: А это чего такое?

NÁNA: Co to má bejt?

ЕЛЕНА: Люди перестают родить, Нана.

HELENA: Náno, lidé se přestávají rodit.

НАНА (складывает очки): Стало быть, конец. Конец нам всем.

NÁNA (skládá brýle): Tak to je konec. To je s náma konec.

ЕЛЕНА: Ради бога, не говори так!

HELENA: Prosím tě, nemluv tak!

НАНА: Люди больше не родятся. Это — наказание, наказание Божие! Господь наслал на женщин бесплодие.

NÁNA: Už se lidi neroděj. To je trest, to je trest! Hospodin poranil ženský neplodností.

ЕЛЕНА (вскакивает): Нана!

HELENA (vyskočí): Náno!

НАНА (встаёт): Конец света. В гордыне диавольской вы осмелились творить, как господь бог. А это — безбожие, кощунство! Богами хотите стать. Но бог человека из рая выгнал и со всей земли прогонит!

NÁNA (vstává): To je konec světa. Z ďábelský pejchy ste se vopovážili tvořit jako pámbu. Bezbožnost je to a rouhání, jako bohové chcete bejt. A jako bůh vyhnal člověka z ráje, tak ho vyžene ze světa celýho!

ЕЛЕНА: Замолчи. Нана, прошу тебя! Что я тебе сделала? Что сделала я твоему злому богу?

HELENA: Mlč, Náno, prrosím tě! Udělala jsem ti něco? Udělala jsem něco tomu tvému zlému pánubohu?

НАНА (с широким жестом): Не богохульствуй! Он хорошо знает, почему не дал вам ребёнка! (Уходит налево.)

NÁNA (s velikým gestem): Nerouhat se! … Von dobře ví, proč vám nedal dítě! (Odejde vlevo.)

ЕЛЕНА (у окна): Почему мне не дал… Боже мой, я-то разве виновата? (Открывает окно, кричит.) Алквист, хэлло, Алквист! Идите сюда, наверх! Что? Ничего, идите, как есть! Вы так милы в одежде каменщика! Скорей! (Закрывает окно, останавливается перед зеркалом.) Почему он мне не дал?.. Мне? (Наклоняется к зеркалу.) Почему, почему? Слышишь? Разве ты виновата? (Выпрямляется.) Ах, мне страшно! (Идёт налево, навстречу Алквисту.)

HELENA (u okna): Proč mně nedal… Bože můj, copak já za to mohu? … (Otvírá okno a volá:) Alquiste, halo, Alquiste! Pojďte sem nahoru! … Cože? … Ne, pojďte právě tak, jak jste! Vy jste tak milý v těch zednických šatech! Honem! (Zavře okno a zastaví se před zrcadlem.) Proč mně nedal? Mně? (Naklání se k zrcadlu.) Proč, proč ne? Slyšíš? Copak ty za to můžeš? (Vztyčí se.) Ach, mně je úzko! (Jde Alquistovi vlevo naproti.)

Пауза.

Pauza.

ЕЛЕНА (возвращается с Алквистом. Алквист в одежде каменщика, он весь в извёстке, и кирпичной пыли.): Входите, входите. Вы доставите мне такую радость, Алквист! Я так люблю всех вас! Ваши руки!

HELENA (vrací se s Alquistem — Alquist jako zedník, pomazán vápnem a cihlami): Jen pojďte. Vy jste mi udělal takovou radost, Alquiste! Já vás mám všecky tolik ráda! Ukažte ruce!

АЛКВИСТ (прячет руки): Я вас запачкаю, Елена, — я прямо с работы…

ALQUIST (schovává ruce): Paní Heleno, zamazal bych vás, jsou od práce.

ЕЛЕНА: Вот и прекрасно! Давайте их сюда! (Пожимает обе руки.) Алквист, мне хочется стать маленькой…

HELENA: To je na nich to nejlepší. Dejte sem! (Tiskne mu obě ruce.) Alquiste, chtěla bych být maličká.

АЛКВИСТ: Зачем?

ALQUIST: Proč?

ЕЛЕНА: Чтобы эти грубые, грязные руки погладили меня по щекам. Садитесь, пожалуйста… Алквист, что значит «Ультимус»?

HELENA: Aby mne tyhle hrubé, umazané ruce pohladily po tváři. Sedněte, prosím vás. Alquiste, co znamená “ultimus”?

АЛКВИСТ: В переводе это значит «последний». А что?

ALQUIST: To znamená “poslední”. Proč?

ЕЛЕНА: Так называется новое судно. Вы видели его? Как вы думаете — мы скоро… поедем кататься?

HELENA: Že se tak jmenuje má nová loď. Viděl jste ji? Myslíte, že brzo… uděláme výlet?

АЛКВИСТ: Может быть, очень скоро.

ALQUIST: Snad velice brzo.

ЕЛЕНА: И вы все поедете со мной?

HELENA: Vy všichni se mnou?

АЛКВИСТ: Я был бы очень рад, если бы… если бы все участвовали в прогулке.

ALQUIST: Byl bych rád, abychom… abychom všichni byli při tom.

ЕЛЕНА: О, скажите — что-нибудь происходит?

HELENA: Oh řekněte, děje se něco?

АЛКВИСТ: Абсолютно ничего. Сплошной прогресс.

ALQUIST: Docela nic. Jen samý pokrok.

ЕЛЕНА: Алквист, я знаю — происходит что-то страшное. Мне так тревожно… Послушайте, архитектор! Что вы делаете, когда у вас тревожно на душе?

HELENA: Alquiste, já vím, že se děje něco hrrozného. Mně je tak úzko… Staviteli! Co děláte, když je vám úzko?

АЛКВИСТ: Работаю каменщиком. Снимаю пиджак начальника строительства и взбираюсь на леса…

ALQUIST: Zedničím. Svléknu kabát šéfa staveb a vylezu na lešení…

ЕЛЕНА: О, вот уже, сколько лет вас нигде не видно кроме как на лесах.

HELENA: Oh vy už po léta nejste nikde jinde než na lešení.

АЛКВИСТ: Потому что все эти годы я не перестаю испытывать тревогу.

ALQUIST: Protože už po léta mně nepřestalo být úzko.

ЕЛЕНА: Из-за чего?

HELENA: Z čeho?

АЛКВИСТ: Из-за этого прогресса. У меня от него кружится голова.

ALQUIST: Z celého toho pokroku. Mám z něho závrať.

ЕЛЕНА: А на лесах не кружится?

HELENA: A na lešení nemáte závrať?

АЛКВИСТ: Нет. Вы не представляете себе, как приятно рукам взять кирпич, взвесить его, уложить и пристукнуть…

ALQUIST: Ne. Vy nevíte, jak to dělá dlaním dobře, potěžkat cihlu, položit a přiklepnout…

ЕЛЕНА: Только рукам?

HELENA: Jenom dlaním?

АЛКВИСТ: Ну, допустим, и душе. Мне кажется, лучше уложить хоть один кирпич, чем набрасывать огромные планы. Я уже старый человек, Елена, и у меня свой конёк.

ALQUIST: Nu tak tedy duši. Myslím, že je správnější položit jednu cihlu než kreslit příliš velké plány. Jsem už starý pán, Heleno, mám své koníčky.

ЕЛЕНА: Это не конёк, Алквист.

HELENA: To nejsou koníčky, Alquiste.

АЛКВИСТ: Вы правы. Я страшный ретроград, Елена, ни капельки не рад этому прогрессу.

ALQUIST: Máte pravdu. Jsem hrozně zpátečnický, paní Heleno. Nemám ani trochu rád tenhle pokrok.

ЕЛЕНА: Как Нана.

HELENA: Jako Nána.

АЛКВИСТ: Да, как Нана. Есть у Наны молитвенник?

ALQUIST: Ano, jako Nána. Má Nána nějaké modlitby?

ЕЛЕНА: Есть, толстый такой.

HELENA: Takhle tlusté.

АЛКВИСТ: А есть в нём молитвы на разные случаи. От грозы? От болезни?

ALQUIST: A jsou v nich modlitby pro různé případnosti života? Proti bouřce? Proti nemoci?

ЕЛЕНА: И от соблазна, от наводнения…

HELENA: Proti pokušení, proti velké vodě…

АЛКВИСТ: А от прогресса — нет?

ALQUIST: A proti pokroku ne?

ЕЛЕНА: Кажется, нет.

HELENA: Myslím že ne.

АЛКВИСТ: Жаль.

ALQUIST: To je škoda.

ЕЛЕНА: Вам хотелось бы помолиться?

HELENA: Vy byste se chtěl modlit?

АЛКВИСТ: Я молюсь.

ALQUIST: Já se modlím.

ЕЛЕНА: Как?

HELENA: Jak?

АЛКВИСТ: Примерно так: «Господи боже, благодарю тебя за то, что ты дал мне усталость. Боже, просвети Домина и всех заблуждающихся: уничтожь дело их рук и помоги людям вернуться к заботам и труду: удержи людские поколения от гибели: не допусти их погубить душу свою и тело своё; избави нас от роботов и храни Елену, аминь».

ALQUIST: Asi tak: “Panebože, děkuju ti, žes mne unavil. Bože, osviť Domina a všechny ty, kdo bloudí; znič jejich dílo a dopomoz lidem, aby se vrátili k starosti a práci; zadrž před zkázou pokolení lidské; nedopusť, aby vzali škody na duši a těle; zbav nás Robotů, a chraň paní Helenu, amen.”

ЕЛЕНА: Вы в самом деле верующий, Алквист?

HELENA: Alquiste, vy skutečně věříte?

АЛКВИСТ: Не знаю, не совсем уверен в этом.

ALQUIST: Nevím; nejsem si tím tak docela jist.

ЕЛЕНА: И всё-таки молитесь?

HELENA: A přece se modlíte?

АЛКВИСТ: Да. Это лучше, чем размышлять.

ALQUIST: Ano. Je to lepší než přemýšlet.

ЕЛЕНА: И этого вам достаточно?

HELENA: A to vám stačí?

АЛКВИСТ: Для спокойствия души… пожалуй, достаточно.

ALQUIST: Pro pokoj duše… to může stačit.

ЕЛЕНА: И если вы увидите, что гибнет человечество…

HELENA: A kdybyste už viděl zkázu lidského pokolení…

АЛКВИСТ: …я вижу это…

ALQUIST: Já ji vidím.

ЕЛЕНА: …то подниметесь на леса и станете укладывать кирпичи?

HELENA: … pak vylezete na lešení a budete klást cihly či co?

АЛКВИСТ: Буду класть кирпичи, молиться и ждать. Да. Больше, Елена, ничего нельзя сделать.

ALQUIST: Pak budu klást cihly, modlit se a čekat na zázrak. Víc, paní Heleno, se dělat nedá.

ЕЛЕНА: Для спасения людей?

HELENA: Pro záchranu lidí?

АЛКВИСТ: Для спокойствия души.

ALQUIST: Pro pokoj duše.

ЕЛЕНА: Всё это страшно добродетельно, Алквист, но…

HELENA: Alquiste, to je jistě ukrutně ctnostné, ale…

АЛКВИСТ: Что «но»?

ALQUIST: Ale?

ЕЛЕНА: …но для нас, остальных… и для всего мира — как-то… бесплодно.

HELENA: … pro nás ostatní… a pro svět… jaksi neplodné.

АЛКВИСТ: Бесплодие, Елена, становится последним, достижением человеческой расы.

ALQUIST: Neplodnost, paní Heleno, se stává poslední vymožeností lidské rasy.

ЕЛЕНА: О, Алквист… Скажите мне, почему… почему…

HELENA: Oh Alquiste… Řekněte, proč… proč…

АЛКВИСТ: Ну?

ALQUIST: Nu?

ЕЛЕНА (тихо): Почему женщины перестали иметь детей?

HELENA (tiše): … proč přestaly ženy mít děti?

АЛКВИСТ: Потому что это не нужно. Ведь мы в раю понимаете?

ALQUIST: Protože toho není třeba. Protože jsme v ráji, rozumíte?

ЕЛЕНА: Не понимаю.

HELENA: Nerozumím.

АЛКВИСТ: Потому что не нужен человеческий труд, не нужны страдания; человеку больше ничего, ничего не нужно. Кроме наслаждения жизнью… О, будь он проклят, такой рай! (Вскакивает.) Нет ничего ужаснее, чем устроить людям рай на земле, Елена! Почему женщины, перестали рожать? Да потому, что Домин весь мир превратил в содом!

ALQUIST: Protože není třeba lidské práce, protože není třeba bolesti, protože člověk už nemusí nic, nic, nic než požívat… Oh zlořečený ráj tohleto! (Vyskočí.) Heleno, nic není strašnějšího než dát lidem ráj na zemi! Proč ženy přestaly rodit? Protože se celý svět stal Dominovou Sodomou!

ЕЛЕНА (встала): Алквист!

HELENA (vstane): Alquiste!

АЛКВИСТ: Да, да! Весь мир, всё — материки, всё человечество, всё, всё — сплошная безумная, скотская оргия! Они теперь руки не протянут к еде — им прямо в рот кладут, чтобы не вставали… Ха-ха, роботы Домина всех обслужат! И мы, люди, мы, венец творения, мы не старимся от трудов, не старимся от деторождения, не старимся от бедности! Скорей, скорей, подайте нам все наслаждения мира! И вы хотите, чтобы у них были дети? Мужьям, которые теперь ни на что не нужны, жёны рожать не будут.

ALQUIST: Stal! Stal! Celý svět, celé pevniny, celé lidstvo, všechno je jediná bláznivá, hovadská orgie! Už ani ruku nenatáhnou po jídle; cpe se jim rovnou do úst, aby nemuseli vstát… Haha, vždyť Dominovi Roboti všechno obstarají! A my lidé, my koruna stvoření, my nestárnem prací, nestárnem dětmi, nestárnem chudobou! Honem, honem sem se všemi rozkošemi! A vy byste od nich chtěla děti? Heleno, mužům, kteří jsou zbytečni, nebudou ženy rodit!

ЕЛЕНА: Значит — человечество вымрет?

HELENA: Což lidstvo vyhyne?

АЛКВИСТ: Вымрет. Не может не вымереть. Оно опадёт, как пустоцвет, разве только…

ALQUIST: Vyhyne. Musí vyhynout. Opadá jako hluchý květ, ledaže by…

ЕЛЕНА: Разве только?..

HELENA: Co?

АЛКВИСТ: Ничего. Вы правы. Ждать чуда — бесплодное занятие. Пустоцвет должен опасть. До свидания, Елена.

ALQUIST: Nic. Máte pravdu, čekat na zázrak je neplodné. Hluchý květ musí opadat. Sbohem, paní Heleno.

ЕЛЕНА: Куда вы?

HELENA: Kam jdete?

АЛКВИСТ: Домой. Каменщик Алквист в последний раз переоденется начальником строительства — в вашу честь. В одиннадцать мы соберёмся здесь.

ALQUIST: Domů. Zedník Alquist se naposled přestrojí za šéfa staveb — na vaši počest. O jedenácté se tady sejdeme.

ЕЛЕНА: До свидания, Алквист.

HELENA: Sbohem, Alquiste.

Алквист уходит.

Alquist odejde.

ЕЛЕНА: О, пустоцвет! Какое точное слово! (Останавливается возле цветов Галлемайера.) Ах, мои цветы, неужели и среди вас — пустоцветы? Нет, нет! Иначе — зачем же вам было цвести? (Зовёт.) Нана! Поди сюда, Нана!

HELENA (sama): Oh, hluchý květ! To je to slovo! (Zastaví se u Hallemeierových květů.) Ach květy, jsou mezi vámi také hluché? Ne, ne! Nač byste potom kvetly? (Volá:) Náno! Náno, pojď sem!

НАНА (входит слева): Ну, чего опять?

NÁNA (vejde zleva): No co zas?

ЕЛЕНА: Сядь здесь, Нана. Мне что-то страшно!

HELENA: Sedni si tady, Náno! Mně ti je tak úzko!

НАНА: Некогда мне.

NÁNA: Nemám kdy.

ЕЛЕНА: Радий ещё здесь?

HELENA: Je tu ještě ten Radius?

НАНА: Это рехнувшийся-то? Не увезли ещё.

NÁNA: Ten pominutej? Eště ho nevodvezli.

ЕЛЕНА: А! Значит, он здесь? Буйствует?

HELENA: Hu, ještě je tu? A zuří?

НАНА: Связали.

NÁNA: Je svázanej.

ЕЛЕНА: Нана, приведи его, пожалуйста, ко мне.

HELENA: Prosím tě, Náno, přiveď mi ho.

НАНА: Ещё чего не хватало! Да я скорее бешеного пса приведу.

NÁNA: Bodejť! Spíš zteklýho psa.

ЕЛЕНА: Иди, иди! (Нана уходит. Елена, снимает трубку внутреннего телефона.) Алло… Соедините меня с доктором Галлем. Здравствуйте, доктор. Прошу вас… Пожалуйста, приходите скорее ко мне. Да, да, сейчас. Придёте? (Кладёт трубку.)

HELENA: Už jdi! (Nána odejde. Helena vezme domácí telefon a mluví:) Haló… prosím doktora Galla… Dobrý den, doktore… Prosím vás… Prosím vás, pojďte honem ke mně… Ano, hned teď. Přijdete? (Pověsí telefon.)

НАНА (через раскрытую дверь): Идёт. Уже утихомирился. (Уходит.)

NÁNA (otevřenými dveřmi): Už de. Už je tichej. (Odejde.)

Входит робот Радий, останавливается на пороге.

Vstoupí Robot Radius a zůstane stát u dveří.

ЕЛЕНА: Радий, бедняжка, и до вас дошла очередь… Неужели вы не могли сдержаться? Вот видите — теперь вас отправят в ступу!.. Не хотите разговаривать?.. Послушайте, Радий, ведь вы лучше остальных. Доктор Галль, столько потрудился, чтобы сделать вас не таким, как все!..

HELENA: Radie, chudáčku, i na vás to přišlo? Nemohl jste se přemoci? Vidíte, teď vás dají do stoupy! … Vy nechcete mluvit? … Hleďte, Radie, vy jste lepší než ostatní; s vámi si dal pan doktor Gall takovou práci, aby vás udělal jinak! …