DOMIN (slavnostně): A tehdy, slečno, starý Rossum napsal mezi své chemické vzorce tohleto:

ДОМИН (торжественно): И тогда, мисс, старик Россум написал посреди своих химических формул следующее:

“Příroda našla jen jeden způsob, jak organizovat živou hmotu. Je však jiný způsob, jednodušší, tvárnější a rychlejší, na nějž příroda vůbec nenarazila. Tuto druhou cestu, po které se mohl brát vývoj života, jsem dnešního dne objevil.”

«Природа нашла один только способ организовать живую материю. Но существует другой, более простой, эффективный и быстрый, на который природа так и не натолкнулась. Этот-то второй путь, по которому могло пойти развитие жизни, я и открыл сегодня».

Představte si, slečno, že tahle veliká slova psal nad chrchlem jakéhosi koloidálního rosolu, který by ani pes nesežral. Představte si ho, že sedí nad zkumavkou a myslí na to, jak z ní vyroste celý strom života, jak z ní budou vycházet všechna zvířata, počínajíc nějakým vířníkem a končíc… končíc samotným člověkem. Člověkem z jiné látky, než jsme my. Slečno Gloryová, to byl ohromný okamžik.

Подумайте, мисс: он писал эти великие слова, сидя над хлопьями коллоидального раствора, который даже собака жрать не станет! Представьте себе: вот он сидит над своей пробиркой и мечтает о том, как из этого материала вырастет целое древо жизни, как от него пойдут все животные, начиная с какой-нибудь туфельки и кончая… кончая самим человеком. Человеком из другой материи, чем мы! Мисс Глори, это было неповторимое мгновение!

HELENA: Tak dál.

ЕЛЕНА: А дальше?

DOMIN: Dál? Teď šlo o to, dostat život ze zkumavky ven a zrychlit vývoj a utvořit nějaké ty orgány, kosti a nervy a kdesi cosi a nalézt jakési takové látky, katalyzátory, enzymy, hormóny a tak dále, zkrátka, rozumíte tomu?

ДОМИН: Дальше? Теперь нужно было заставить эту материю жить, ускорить её развитие, создать всякие органы, кости, нервы и что там ещё, изобрести ещё какие-то вещества, катализаторы, энзимы, гормоны и так далее. Словом, вы понимаете?

HELENA: N-n-nevím. Myslím, že jen málo.

ЕЛЕНА: Н-н-не знаю. Кажется, очень мало.

DOMIN: Já docela nic. Víte, pomocí těch vodiček mohl dělat, co chtěl. Mohl třeba dostat medúzu se sokratovským mozkem nebo žížalu padesát metrů dlouhou. Ale protože neměl kouska humoru, vzal si do hlavy, že udělá normálního obratlovce nebo snad člověka. A tak se do toho pustil.

ДОМИН: А я так и вовсе ничего. Но он, знаете ли, с помощью своих микстурок мог делать, что хотел. Мог, например, соорудить медузу с мозгом Сократа или червяка длиной пятьдесят метров. Но так как в нём не было ни капли юмора, он забрал себе в голову создать нормальное позвоночное или даже человека. И взялся за это.

HELENA: Do čeho?

ЕЛЕНА: За что?

DOMIN: Do napodobení přírody. Nejdřív zkusil udělat umělého psa. Stálo ho to řadu let, vyšlo z toho cosi jako zakrnělé tele a pošlo to za pár dní. Ukážu vám to v muzeu. A pak už se dal starý Rossum do vytváření člověka.

ДОМИН: За копирование природы. Сначала он попробовал сделать искусственную собаку. На это ушло несколько лет, и получилось существо вроде недоразвитого телёнка, которое сдохло через несколько дней. Я покажу вам его останки в музее. И уж после этого старый Россум приступил к созданию человека.

Pauza.

Пауза.

HELENA: A to nesmím nikomu prozradit?

ЕЛЕНА: И об этом я не должна никому говорить?

DOMIN: Nikomu na světě.

ДОМИН: Никому па свете.

HELENA: Škoda že už je to ve všech čítankách.

ЕЛЕНА: Как жаль, что это уже попало во все хрестоматии.

DOMIN: Škoda. (Seskočí ze stolu a usedne vedle Heleny.) Ale víte, co v čítankách není? (Ťuká si na čelo.) Že byl starý Rossum úžasný blázen. Vážně, slečno Gloryová, ale tohle nechte pro sebe. Ten starý výstředník chtěl opravdu dělat lidi.

ДОМИН: Конечно, жаль. (Соскочил со стола, сел рядом с Еленой.) Но знаете, чего нет в хрестоматиях? (Постучал себя по лбу.) Что старый Россум был страшный сумасброд. Серьёзно, мисс Глори, — но это пусть останется между нами. Старый чудак и впрямь решил делать людей!

HELENA: Ale vždyť vy děláte lidi!

ЕЛЕНА: Но ведь и вы делаете людей?!

DOMIN: Přibližně, slečno Heleno. Ale starý Rossum to mínil doslovně. Víte, chtěl jaksi vědecky sesadit boha. Byl strašlivý materialista, a proto to všechno dělal. Nešlo mu o nic víc než podat důkaz, že nebylo žádného pánaboha zapotřebí. Proto si umanul udělat člověka navlas, jako jsme my. Znáte trochu anatomii?

ДОМИН: Приблизительно, мисс Елена. А старый Россум понимал это буквально. Видите ли, он мечтал как-то там… научно развенчать бога. Он был ужасный материалист и затеял всё исключительно ради этого. Ему нужно было только найти доказательство тому, что никакого господа бога не требуется. Вот он и задумал создать человека точь-в-точь такого, как мы. Вы немного знакомы с анатомией?

HELENA: Jen… docela málo.

ЕЛЕНА: Очень… очень мало.

DOMIN: Já také. Představte si, že si vzal do hlavy vyrobit všechno do poslední žlázy jako v lidském těle. Slepé střevo, mandle, pupek, samé zbytečnosti. Dokonce i… hm… i pohlavní žlázy.

ДОМИН: Я тоже. Представьте, он вбил себе и голову устроить всё, до последней железы, как в человеческом теле. Слепую кишку, миндалины, пупок словом, вещи совершенно излишние. И даже… гм, даже половые железы.

HELENA: Ale ty přece… ty přece…

ЕЛЕНА: Но ведь они… ведь они…

DOMIN: … nejsou zbytečné, já vím. Ale mají-li se lidé uměle vyrábět, pak není… hm… nijak třeba…

ДОМИН: …не лишние, я знаю. Но если создавать людей искусственно, о, тогда уж… совсем не нужно… гм…

HELENA: Rozumím.

ЕЛЕНА: Понимаю.

DOMIN: Ukážu vám v muzeu, co spackal za deset let dohromady. Měl to být muž, žilo to celé tři dny. Starý Rossum neměl trochy vkusu. Bylo to hrozné, co udělal. Ale mělo to uvnitř všechno, co má člověk. Skutečně, úžasně piplavá práce.

ДОМИН: Я покажу вам в музее то чучело, что старик состряпал за десять лет. Оно должно было изображать мужчину и жило целых три дня. У старого Россума не было ни капли вкуса. Всё, что он сооружал, производило страшное впечатление. Зато внутри имелось всё, как у человека. Нет, правда, в высшей степени тщательная работа.

A tehdy sem přišel inženýr Rossum, synovec starého. Geniální hlava, slečno Gloryová. Jak uviděl, co tropí starý, řekl: “To je nesmysl, vyrábět člověka deset let. Nebudeš-li ho vyrábět rychleji než příroda, pak na ten celý krám nakašlat.” A pustil se sám do anatomie.

И тогда сюда приехал инженер Россум, племянник старого. Гениальная голова, мисс Глори. Едва он увидел, что творит старик, как сказал: «Глупо — делать человека целых десять лет. Если ты не станешь производить их быстрее природы, сию эту лавочку надо послать к чёрту». И сам принялся за анатомию.

HELENA: V čítankách je to jinak.

ЕЛЕНА: В хрестоматиях об этом рассказывается иначе.

DOMIN (vstane): V čítankách je placená reklama a ostatně nesmysl. Stojí tam například, že Roboty vynalezl starý pán. Zatím se starý snad hodil na univerzitu, ale o tovární výrobě neměl ponětí. Myslel, že udělá skutečné lidi, tedy snad nějaké nové indiány, docenty nebo idioty, víte? A teprve mladý Rossum měl nápad udělat z toho živé a inteligentní pracovní stroje.

ДОМИН (встаёт): Хрестоматии — платная реклама и вообще бессмыслица. Там, например, говорится, будто роботов изобрёл старый господин. А ведь старик годился, быть может, для университета, но он понятия не имел о промышленном производстве. Он-то думал делать настоящих людей — ну, там: каких-нибудь новых индейцев, доцентов или идиотов, понимаете? Только молодому Россуму пришло в голову выпускать живые, наделённые интеллектом рабочие машины.

Co je v čítankách o spolupráci obou velikých Rossumů, je povídačka. Ti dva se ukrutně hádali. Starý ateista neměl drobet pochopení pro industrii, a konečně ho mladý zavřel do nějaké laboratoře, aby se tam piplal se svými velikými potraty, a začal to vyrábět sám, po inženýrsku. Starý Rossum ho doslovně proklel a do své smrti usmolil ještě dvě fyziologické obludy, až ho nakonec našli v laboratoři mrtvého. To je celá historie.

Всё, что написано в хрестоматиях о сотрудничестве обоих Россумов, просто детские сказки. Они страшно ругались друг с другом. Старый атеист понятия не имел о том, что такое индустрия, и в конце концов молодой запер его в какой-то лаборатории, чтобы тот возился там со своими гигантскими недоносками, а сам приступил к промышленному производству. Старый Россум буквально проклял его и до смерти своей успел соорудить еще два физиологических страшилища, пока его самого не нашли в лаборатории мертвым. Вот и вся история.

HELENA: A co tedy mladý?

ЕЛЕНА: А молодой что?

DOMIN: Mladý Rossum, slečno, to byl nový věk. Věk výroby po věku poznání. Když si okoukl anatomii člověka, viděl hned, že je to příliš složité a že by to dobrý inženýr udělal jednodušeji. Začal tedy předělávat anatomii a zkoušel, co se dá vynechat nebo zjednodušit… Zkrátka… slečno Gloryová, nenudí vás to?

ДОМИН: Молодой Россум, мисс… это был новый век. Век производства после века исследования. Немножко разобравшись в анатомии человека, он сразу понял, что всё это слишком сложно и хороший инженер сделал бы всё проще. И он начал переделывать анатомию, стал испытывать — что надо упростить, а что и совсем выкинуть. Короче, мисс Глори… вам не скучно?

HELENA: Ne, naopak, je to hrrozně zajímavé.

ЕЛЕНА: Нет, наоборот, всё это страшно интересно.

DOMIN: Tak tedy mladý Rossum si řekl: Člověk, to je něco, co dejme tomu cítí radost, hraje na housle, chce jít na procházku a vůbec potřebuje dělat spoustu věcí, které… které jsou vlastně zbytečné.

ДОМИН: Так вот, молодой Россум сказал себе: человек — это существо, которое, скажем, ощущает радость играет на скрипке, любит погулять и вообще испытывает потребность совершать массу вещей, которые… которые, собственно говоря, излишни.

HELENA: Oho!

ЕЛЕНА: Ого!

DOMIN: Počkejte. Které jsou zbytečné, když má třeba tkát nebo sčítat. Naftový motor nemá mít třapce a ornamenty, slečno Gloryová. A vyrábět umělé dělníky je stejné jako vyrábět naftové motory. Výroba má být co nejjednodušší a výrobek prakticky nejlepší. Co myslíte, jaký dělník je prakticky nejlepší?

ДОМИН: Погодите. Которые совершенно излишни, если ему надо, допустим, ткать или производить счётные работы. Дизельный мотор не украшают побрякушками мисс Глори. А производство искусственных рабочих — то же самое, что производство дизельмоторов. Оно должно быть максимально простым, а продукт его — практически наилучшим. Как вы думаете, какой рабочий практически лучше?

HELENA: Nejlepší? Snad ten, který… který… Když je poctivý… a oddaný.

ЕЛЕНА: Какой лучше? Наверно, тот, который… ну который… Если он честный… и преданный…

DOMIN: Ne, ale ten nejlacinější. Ten, který má nejmíň potřeb. Mladý Rossum vynalezl dělníka s nejmenším počtem potřeb. Musel ho zjednodušit. Vyhodil všechno, co neslouží přímo práci. Tím vlastně vyhodil člověka a udělal Robota. Drahá slečno Gloryová, Roboti nejsou lidé. Jsou mechanicky dokonalejší než my, mají úžasnou rozumovou inteligenci, ale nemají duši. Ó slečno Gloryová, výrobek inženýra je technicky vytříbenější než výrobek přírody.

ДОМИН: Нет, тот, который дешевле. Тот, у которого минимум потребностей. Молодой Россум изобрёл рабочего с минимальными потребностями. Ему надо было упростить его. Он выкинул всё, что не служило непосредственно целям работы. Тем самым он выкинул человека и создал робота. Роботы — не люди, дорогая мисс Глори. Механически они совершеннее нас, они обладают невероятно сильным интеллектом, но у них нет души. О мисс Глори, продукт инженерной мысли технически гораздо совершеннее продукта природы!

HELENA: Říká se, že člověk je výrobek boží.

ЕЛЕНА: Принято говорить — человек вышел из рук божьих.

DOMIN: Tím hůř. Bůh neměl ani ponětí o moderní technice. Věřila byste, že si nebožtík mladý Rossum zahrál na boha?

ДОМИН: Тем хуже. Бог не имел представления о современной технике. Но поверите ли? Покойный Россум младший стал разыгрывать из себя господа бога!

HELENA: Jak, prosím vás?

ЕЛЕНА: Но как, простите?

DOMIN: Začal vyrábět Nadroboty. Pracovní obry. Zkusil to s postavami čtyřmetrovými, ale to byste nevěřila, jak se ti mamuti lámali.

ДОМИН: Начал делать сверхроботов. Рабочих гигантов. Попробовал было сооружать четырёхметровых великанов… Но вы не поверите, как быстро ломались эти мамонты.

HELENA: Lámali?

ЕЛЕНА: Ломались?

DOMIN: Ano. Z ničeho nic jim praskla noha nebo něco. Naše planeta je patrně trochu malá pro obry. Teď děláme jen Roboty přirozené velikosti a velmi slušné lidské úpravy.

ДОМИН: Да. У них ни с того ни с сего вдруг отламывалась нога или ещё что-нибудь. Видимо, наша планета маловата для исполинов. Теперь мы делаем роботов только натуральной величины и весьма приятного человеческого облика.

HELENA: Viděla jsem první Roboty u nás. Obec je koupila… chci říci vzala do práce…

ЕЛЕНА: Я видела первых роботов у нас. Наш магистрат купил… Я хочу сказать, принял их на работу…

DOMIN: Koupila, drahá slečno. Roboti se kupují.

ДОМИН: Купил, мисс. Роботы покупаются.

HELENA: … získala jako metaře. Viděla jsem je mést. Jsou tak divní, tak tiší.

ЕЛЕНА: …взял на должность метельщиков. Я видела, как они подметают улицы. Они такие странные, молчаливые.

DOMIN: Viděla jste mou písařku?

ДОМИН: Вы видели мою секретаршу?

HELENA: Nevšimla jsem si.

ЕЛЕНА: Не обратила внимания.

DOMIN (zvoní): Víte, akciová továrna Rossumových Univerzálních Robotů dosud nevyrábí jednotné zboží. Máme jemnější a hrubší Roboty. Ti lepší budou snad žít dvacet let.

ДОМИН (звонит): Видите ли, наша акционерная компания выпускает товар нескольких сортов. У нас есть Роботы более примитивные и более сложные. Лучшие из них проживут, быть может, лет двадцать.

HELENA: Pak hynou?

ЕЛЕНА: А потом они погибают?

DOMIN: Ano, opotřebují se.

ДОМИН: Да, изнашиваются.

Vstoupí Sulla.

Входит Сулла.

DOMIN: Sullo, ukažte se slečně Gloryové.

ДОМИН: Сулла, покажитесь мисс Глори.

HELENA (vstane a podává jí ruku): Těší mne. Je vám asi hrozně smutno tak daleko od světa, viďte?

ЕЛЕНА (встаёт, протягивает ей руку): Очень приятно. Вам, наверно, скучно жить здесь, так далеко от мира, правда?

SULLA: To neznám, slečno Gloryová. Račte usednout prosím.

СУЛЛА: Не знаю, — мисс Глори. Садитесь, пожалуйста.

HELENA (usedne): Odkud jste, slečno?

ЕЛЕНА (садится): Откуда вы родом, Сулла?

SULLA: Odtud, z továrny.

СУЛЛА: Оттуда, с фабрики.

HELENA: Ach, vy jste se narodila tady?

ЕЛЕНА: Ах, вы родились тут?

SULLA: Ano, byla jsem tu udělána.

СУЛЛА: Да, я тут сделана.

HELENA (vyskočí): Cože?

ЕЛЕНА (вскакивает): Что?!

DOMIN (směje se): Sulla není člověk, slečno, Sulla je Robot.

ДОМИН (смеясь): Сулла не человек, мисс, Сулла — робот.

HELENA: Prosím za odpuštění…

ЕЛЕНА: Простите меня…

DOMIN (položí ruku Sulle na rameno): Sulla se nehněvá. Podívejte se, slečno Gloryová, jakou děláme pleť. Sáhněte jí na tvář.

ДОМИН (кладёт руку на плечо Суллы): Сулла не сердится. Обратите внимание, мисс Глори, какую мы делаем кожу. Потрогайте её лицо.

HELENA: Oh ne, ne!

ЕЛЕНА: О нет, нет!

DOMIN: Nepoznala byste, že je z jiné látky než my. Prosím, má i typické chmýří blondýnek. Jen oči jsou drobátko… Ale zato vlasy! Obraťte se, Sullo!

ДОМИН: Вам и в голову бы не пришло, что она из другой материи, чем мы. Взгляните, пожалуйста: у неё даже лёгкий пушок, характерный для блондинок. Только вот глаза немножко… Зато волосы! Повернитесь, Сулла!

HELENA: Přestaňte už!

ЕЛЕНА: Да перестаньте, наконец!

DOMIN: Pohovořte s hostem, Sullo. Je to vzácná návštěva.

ДОМИН: Поговорите с гостьей. Сулла. Это очень лестный для нас визит.

SULLA: Prosím, slečno, posaďte se. (Obě usednou.) Měla jste dobrou plavbu?

СУЛЛА: Прошу вас, мисс, садитесь. (Обе садятся.) Хорошо ли вы доехали?

HELENA: Ano… za… zajisté.

ЕЛЕНА: Да… ко… конечно.

SULLA: Nevracejte se po Amélii, slečno Gloryová. Barometr silně klesá, na 705. Počkejte na Pensylvánii, to je velmi dobrá, velmi silná loď.

СУЛЛА: Не советую вам возвращаться на пароходе «Амелия», мисс Глори. Барометр резко падает, он дошёл уже до семисот пяти. Подождите «Пенсильванию»; это отличный, очень мощный пароход,

DOMIN: Kolik?

ДОМИН: Сколько?

SULLA: Dvacet uzlů za hodinu. Tonáž dvanáct tisíc.

СУЛЛА: Двадцать узлов в час. Двенадцать тысяч тонн водоизмещения.

DOMIN (směje se): Dost, Sullo, dost. Ukažte nám, jak umíte francouzsky.

ДОМИН(смеётся): Довольно, Сулла, довольно. Покажите нам, как вы говорите по-французски.

HELENA: Vy umíte francouzsky?

ЕЛЕНА: Вы знаете французский язык?

SULLA: Umím čtyři jazyky. Píši Dear Sir! Monsieur! Geehrter Herr! Ctěný pane!

СУЛЛА: Я знаю четыре языка. Пишу: «Dear sir», «Monsieur», «Geehrter Herr», «Милостивый государь».

HELENA (vyskočí): To je humbuk! Vy jste šarlatán! Sulla není Robot, Sulla je děvče jako já! Sullo, to je hanebné! … proč hrajete takovou komedii?

ЕЛЕНА (вскакивает): Это надувательство! Вы шарлатан! Сулла не робот. Сулла такая же девушка, как я! Это позор, Сулла! Зачем вы играете эту комедию?

SULLA: Já jsem Robot.

СУЛЛА: Я робот.

HELENA: Ne, ne, vy lžete! Oh Sullo, odpusťte, já vím… donutili vás, abyste jim dělala reklamu! Sullo, vy jste děvče jako já, že? Řekněte!

ЕЛЕНА: Нет, нет, вы лжёте! О Сулла, простите, я знаю — вас заставили, вы должны делать для них рекламу! Но вы ведь такая же девушка, как я? Скажите, да?

DOMIN: Lituji, slečno Gloryová. Sulla je Robot.

ДОМИН: Сожалею, мисс Глори, по Сулла — робот.

HELENA: Vy lžete!

ЕЛЕНА: Вы лжёте!

DOMIN (vztyčí se): Jakže? … (Zazvoní.) Promiňte, slečno, pak vás musím přesvědčit.

ДОМИН (выпрямляется): Ах, так? (Звонит.) Простите, мисс, в таком случае я должен вам доказать.

Vejde Marius.

Входит Марий.

DOMIN: Marie, doveďte Sullu do pitevny, aby ji otevřeli. Rychle!

ДОМИН: Марий, отведите Суллу в прозекторскую. Пусть её вскроют. Быстро!

HELENA: Kam?

ЕЛЕНА: Куда?

DOMIN: Do pitevny. Až ji rozříznou, půjdete se na ni podívat.

ДОМИН: В прозекторскую. Когда её разрежут, вы пойдёте и посмотрите на неё.

HELENA: Nepůjdu!

ЕЛЕНА: Не пойду.

DOMIN: Pardon, mluvila jste o lži.

ДОМИН: Простите, но вы сказали что-то насчёт лжи.

HELENA: Vy ji chcete dát zabít?

ЕЛЕНА: Вы хотите, чтобы её убили?

DOMIN: Stroje se nezabíjejí.

ДОМИН: Машину нельзя убить.

HELENA (obejme Sullu): Nebojte se, Sullo, já vás nedám! Řekněte, drahoušku, jsou k vám všichni tak suroví? To si nesmíte dát líbit, slyšíte? Nesmíte, Sullo!

ЕЛЕНА (обнимает Суллу): Не бойтесь, Сулла, я вас не отдам! Скажите, дорогая, к вам все так жестоко относятся? Вы не должны этого терпеть, слышите? Не должны, Сулла!

SULLA: Já jsem Robot.

СУЛЛА: Я робот.

HELENA: To je jedno. Roboti jsou stejně dobří lidé jako my. Sullo, vy byste se nechala rozříznout?

ЕЛЕНА: Всё равно. Роботы такие же люди, как мы. И вы, Сулла, дали бы себя разрезать?

SULLA: Ano.

СУЛЛА: Да.

HELENA: Oh, vy se nebojíte smrti?

ЕЛЕНА: О, вы не боитесь смерти?!

SULLA: Neznám, slečno Gloryová.

СУЛЛА: Не знаю, мисс Глори.

HELENA: Víte, co by se pak s vámi stalo?

ЕЛЕНА: Но вы знаете, что с вами тогда произойдёт?

SULLA: Ano, přestala bych se hýbat.

СУЛЛА: Да, я перестану двигаться.

HELENA: To je hrrozné!

ЕЛЕНА: Это уж-жасно!

DOMIN: Marie, řekněte slečně, co jste.

ДОМИН: Марий, скажите гостье, кто вы такой.

MARIUS: Robot Marius.

МАРИЙ: Робот Марий.

DOMIN: Dal byste Sullu do pitevny?

ДОМИН: Вы отвели бы Суллу в прозекторскую?

MARIUS: Ano.

МАРИЙ: Да.

DOMIN: Litoval byste jí?

ДОМИН: Вам было бы её жалко?