ДОМИН: Виноват — спрашивайте первая.

DOMIN: Pardon, vy jste se ptala dříve.

ЕЛЕНА: Может, это глупо с моей стороны, но… зачем вы делаете женщин-роботов, если… если…

HELENA: Snad to je ode mne hloupé, ale… Proč vyrábíte ženské Roboty, když… když…

ДОМИН: …если у них… гм… если для них пол не имеет значения?

DOMIN: … když u nich, hm, když pro ně pohlaví nemá významu?

ЕЛЕНА: Да.

HELENA: Ano.

ДОМИН: Понимаете, существует спрос. Горничные. продавщицы, секретарши… люди к этому привыкли.

DOMIN: Je jistá poptávka, víte? Služky, prodavačky, písařky… Lidé jsou na to zvyklí.

ЕЛЕНА: А… а скажите, роботы-мужчины… и роботы-женщины — они друг к другу… совершенно…

HELENA: A… a řekněte, jsou Roboti… a Robotky… navzájem… naprosto…

ДОМИН: Совершенно равнодушны, мисс. Нет ни малейших признаков какой-либо склонности.

DOMIN: Naprosto lhostejní, drahá slečno. Není ani stopy po nějaké náklonnosti.

ЕЛЕНА: О, это ужжасно!

HELENA: Oh to je… hrrozné!

ДОМИН: Почему?

DOMIN: Proč?

ЕЛЕНА: Это… это так неестественно! Прямо но знаешь — противно это или… им можно позавидовать… а может быть…

HELENA: Je to… je to… tak nepřirozené! Člověk ani neví, má-li si je proto ošklivět, nebo… jim závidět… nebo snad…

ДОМИН: …пожалеть их?

DOMIN: … je litovat.

ЕЛЕНА: Да, скорее всего! Нет, молчите! О чём вы хотели меня спросить?

HELENA: To nejspíš. … Ne, přestaňte! Nač jste se chtěl ptát?

ДОМИН: Я хотел спросить, мисс Глори, не согласитесь ли вы выйти за меня?

DOMIN: Rád bych se zeptal, slečno Gloryová, nechcete-li si mne vzít.

ЕЛЕНА: Как выйти?

HELENA: Jak vzít?

ДОМИН: Замуж.

DOMIN: Za muže.

ЕЛЕНА: Нет! Что за мысль?!

HELENA: Ne! Co vás to napadlo?

ДОМИН (смотрит на часы): Ещё три минуты. Если вы не выберете меня, вам придётся выбрать кого-нибудь из пяти остальных.

DOMIN (dívá se na hodinky): Ještě tři minuty. Nevezmete-li si mne, musíte si vzít některého z ostatních pěti.

ЕЛЕНА: Боже сохрани! Почему?

HELENA: Ale chraň bůh! Proč bych si ho brala?

ДОМИН: Потому что все они по очереди сделают вам предложение.

DOMIN: Protože vás všichni po řadě požádají.

ЕЛЕНА: Неужели они посмеют?

HELENA: Jak by se mohli opovážit?

ДОМИН: Мне очень жаль, мисс Глори, но кажется, они в вас влюбились.

DOMIN: Lituji velice, slečno Gloryová. Zdá se, že se do vás zamilovali.

ЕЛЕНА: Послушайте, очень прошу вас — пусть oни не делают этого! Я… я сейчас же уеду.

HELENA: Prosím vás, ať to nedělají! Já… já hned odjedu.

ДОМИН: Вы не причините им такого огорчения: не отвергнете их. Елена?

DOMIN: Heleno, snad jim neuděláte takový zármutek, že byste je odmítla?

ЕЛЕНА: Но ведь… не моту же я выйти замуж за всех шестерых!

HELENA: Ale vždyť… vždyť si nemohu vzít všech šest!

ДОМИН: Нет, но за одного — можете. Не хотите меня, возьмите Фабри.

DOMIN: Ne, ale aspoň jednoho. Nechcete-li mne, tedy Fabryho.

ЕЛЕНА: Не хочу!

HELENA: Nechci.

ДОМИН: Доктора Галля.

DOMIN: Doktora Galla.

ЕЛЕНА: Нет, нет, замолчите! Я не хочу никого!

HELENA: Ne, ne, mlčte! Nechci žádného!

ДОМИН: Остаётся две минуты.

DOMIN: Ještě dvě minuty.

ЕЛЕНА: Это уж-жасно! Женитесь на какой-нибудь женщине-роботе.

HELENA: To je hrrozné! Vemte si nějakou Robotku.

ДОМИН: Они не женщины.

DOMIN: Není žena.

ЕЛЕНА: О, вот что вам надо! Вы, наверное, готовы жениться на любой, которая сюда приедет.

HELENA: Oh, jen to vám schází! Myslím, že… že byste si vzal každou, která sem přijede.

ДОМИН: Их много перебывало тут, Елена.

DOMIN: Bylo jich tu, Heleno.

ЕЛЕНА: Молодых?

HELENA: Mladé?

ДОМИН: Молодых.

DOMIN: Mladé.

ЕЛЕНА: Почему же вы не женились ни на одной из них?

HELENA: Proč jste si žádnou nevzal?

ДОМИН: Потому что ни разу не потерял головы. Только сегодня. Сразу как только вы подняли вуаль.

DOMIN: Protože jsem neztratil hlavu. Až dnes. Hned jak jste sňala závoj.

ЕЛЕНА (помолчав): Я знаю.

HELENA: … Já vím.

ДОМИН: Остаётся одна минута.

DOMIN: Ještě jedna minuta.

ЕЛЕНА: Но, господи, я не хочу!

HELENA: Ale já nechci, proboha!

ДОМИН (кладёт ей обе руки на плечи): Одна минута. Или вы скажете мне в лицо что-нибудь злое, и тогда я нас оставлю. Или… или…

DOMIN (položí jí obě ruce na ramena): Ještě jedna minuta. Buďto mně řeknete do očí něco strašně zlého, a pak vás nechám. Nebo… nebo…

ЕЛЕНА: Вы жестокий человек!

HELENA: Vy jste surovec!

ДОМИН: Это неплохо. Мужчина должен быть немножко жестоким. Так уж повелось.

DOMIN: To nic není. Muž má být trochu surovec. To patří k věci.

ЕЛЕНА: Вы сумасшедший!

HELENA: Vy jste blázen!

ДОМИН: Человек должен быть слегка сумасшедшим, Елена. Это самое лучшее, что в нём есть.

DOMIN: Člověk má být trochu blázen, Heleno. To je na něm to nejlepší.

ЕЛЕНА: Вы… вы… О боже!

HELENA: Vy jste… vy jste… ah bože!

ДОМИН: Ну вот. Договорились?

DOMIN: Tak vidíte. Hotovo?

ЕЛЕНА: Нет, нет! Прошу вас, пустите меня! Да вы меня ррраздавите!

HELENA: Ne, ne! Prosím vás, pusťte! Vždyť mne rrrozmačkáte!

ДОМИН: Последнее слово, Елена.

DOMIN: Poslední slovo, Heleno.

ЕЛЕНА (отбиваясь): Ни за что на свете! Ох, Гарри!

HELENA (brání se): Za nic na světě… Ale Harry!

Стук в дверь.

Zaklepání.

ДОМИН (отпуская её): Войдите.

DOMIN (pustí ji): Vejděte!

Входят Бусман, Гaлль, Галлемайер в кухонных фартуках, Фабри с букетом, Алквист со скатертью под мышкой.

Vejdou Busman, dr. Gall a Hallemeier v kuchyňských zástěrách. Fabry s kyticí a Alquist s ubrouskem pod paží.

ДОМИН: Ну, у вас готово?

DOMIN: Už jste to upekli?

БУСМАН (торжественно): Да.

BUSMAN (slavnostně): Ano.

ДОМИН: У нас тоже.

DOMIN: My také.

Занавес.

Opona

Действие первое

Dějství první

Гостиная Елены. Слева — задрапированная дверь в музыкальный салон, справа — в спальню Елены. Посредине — окна с видом на море и порт. Трюмо с безделушкам и стол, кушетка и кресла, комод, письменный столик с лампой. Справа — камин, по бокам его тоже лампы. Вся гостиная до мелочей обставлена в стиле модерн, с чисто женским вкусом.

Helenin salón. Vlevo tapetové dveře a dveře do hudebního salónu, vpravo dveře do Heleniny ložnice. Uprostřed okna k moři a přístavu. Toaletní zrcadlo s drobnůstkami, stůl, pohovka a křesla, komoda, psací stolek se stojací žárovkou, vpravo krb rovněž se stojacími žárovkami. Celý salón do drobností má moderní a čistě ženský ráz.

Домин, Фарби, Галлемайер входят слева на цыпочках, неся в охапках букеты и корзины цветов.

Domin, Fabry, Hallemeier vcházejí zleva po špičkách a nesou plné náruče kytic a květináčů.

ФАБРИ: Куда мы всё это денем?

FABRY: Kam to všechno dáme?

ГАЛЛЕМАЙЕР: Уфф! (Складывает свой груз, потом широким жестом крестит дверь справа.) Спи, спи! Кто спит, тот по крайней мере ни о чём не знает.

HALLEMEIER: Uf! (Složí své břímě a žehná velkým křížem dveře napravo.) Spi, spi! Kdo spí, neví aspoň o ničem.

ДОМИН: Она вообще не знает.

DOMIN: Ona vůbec neví.

ФАБРИ (расставляя цветы по вазам): Только бы сегодня не началось…

FABRY (dává kytice do váz): Aspoň dnes aby to neprasklo…

ГАЛЛЕМАЙЕР (расправляя цветы): Чёрт возьми, да замолчите наконец. Поглядите, Гарри, — правда, прекрасный цикламен? Новый сорт, мой последний, — «цикламен Helenae».

HALLEMEIER (rovná květiny): U čerta, dejte s tím pokoj! Koukejte, Harry, tohle je krásná cyklámina, co? Nový druh, můj poslední — Cyclamen Helena.

ДОМИН (выглядывает из окна): Ни одного судна, ни одного, ребята! Это очень, очень скверно.

DOMIN (vyhlíží z okna): Žádná loď, žádná loď. Hoši, to už je zoufalé.

ГАЛЛЕМАЙЕР: Тише! Как бы она не услыхала!

HALLEMEIER: Ticho! Kdyby vás slyšela!

ДОМИН: Она представления не имеет. (Судорожно зевает.) Хорошо ещё, «Ультимус» пришёл вовремя.

DOMIN: Nemá ani tušení. (Zívá zimničně.) Ještě že Ultimus včas připlul.

ФАБРИ (оставляет цветы): Думаете, уже сегодня?

FABRY (nechá květin): Myslíte, že už dnes…?

ДОМИН: Не знаю. Как прекрасны эти цветы!

DOMIN: Nevím. … Jak krásné jsou květiny!

ГАЛЛЕМАЙЕР (подходит к нему): Это новые примулы. А там — мои новый жасмин. Тысяча чертей, я на пороге цветочного рая! Ты знаешь, мне удалось открыть изумительное средство для ускорения роста! Великолепные разновидности! К будущему году я произведу чудеса в цветоводстве!

HALLEMEIER (přiblíží se k němu): To jsou nové primule, víte? A tohle je můj nový jasmín. Hrome, jsem na prahu ráje květin. Našel jsem báječné rychlení, člověče! Nádherné variety! Příští rok udělám v květinách zázraky!

ДОМИН (оборачиваясь): Как вы сказали? К будущему году?

DOMIN (otočí se): Cože, příští rok?

ФАБРИ: Хоть бы знать, что в Гавре…

FABRY: Aspoň vědět, co je v Havru…

ДОМИН: Тише!

DOMIN: Ticho!

ГОЛОС ЕЛЕНЫ (за сценой): Нана!

HLAS HELENY (zprava): Náno!

ДОМИН: Уйдём отсюда! (Все на цыпочках уходят через задрапированную дверь.)

DOMIN: Pryč odtud! (Všichni po špičkách odejdou tapetovými dveřmi.)

Из двери слева выходит Нана.

Hlavními dveřmi zleva vchází Nána.

НАНА (прибирая в комнате): Экие неряхи! Язычники несчастные! Я бы их, прости меня господи…

NÁNA (uklízí): Neřádi šeredný! Pohani! Bože mě netrestej, ale já bych je…

ЕЛЕНА (останавливается на пороге спиной к сцене): Застегни мне. Нана!

HELENA (pozpátku ve dveřích): Náno, pojď mne zapnout!

НАНА: Ладно, ладно, сейчас. (Застёгивает Елене платье.) Царь небесный, вот страшилища-то!

NÁNA: No hned, no hned. (Zapíná Heleně šaty.) Bože na nebi, to je zvěř!

ЕЛЕНА: Ты о роботах?

HELENA: Roboti?

НАНА: Тьфу, я и называть-то их не хочу.

NÁNA: Fi, ani je menovat nechci.

ЕЛЕНА: А что случилось?

HELENA: Co se stalo?

НАНА: Опять на одного накатило. Как пошёл колотить статуи да картины, как заскрипит зубами… И на губах — пена. Начисто рехнулся, бррр! Похуже дикого зверя будет.

NÁNA: Zas to jednoho u nás chytlo. Začne třískat do soch a vobrazu, skřípá zubama, pěnu u huby… Načisto pominutej, brr. Dyť to je horší než zvíře.

ЕЛЕНА: На которого же «накатило»?

HELENA: Kterého to chytlo?

НАНА: На этого… как его… Имени-то — христианского у них нету. Ну, на того, из библиотеки.

NÁNA: Toho… toho… Šak to ani křesťanský meno nemá! Toho z knihovny.

ЕЛЕНА: На Радия?

HELENA: Radia?

НАНА: Вот–вот. Господи Иисусе, до чего же они мне, противны! Пауком так не брезгую, как этими нехристями.

NÁNA: Zrouna toho. Šmarjájozef, já si to vošklivím! Ani pavouka si tak nevošklivím jako ty pohany.

ЕЛЕНА: Но послушай, Нана, разве тебе их не жалко?

HELENA: Ale Náno, že ti jich není líto!

НАНА: Да вы и сами ими брезгуете. На что меня-то сюда привезли? Отчего ни одному из них дотронуться до себя не позволяете.

NÁNA: Šak vy si je taky vošklivíte. Pročpak ste si mě přivezla sem? Pročpak žádnej z nich nesmí na vás ani šáhnout?

ЕЛЕНА: Я не брезгую, Напа, честное слово! Мне и так жалко!

HELENA: Neošklivím, na mou duši, Náno. Je mi jich tak líto!

НАНА: Брезгуете. Такого человека не найдётся, чтоб не брезговал. Псу, и тому противно: куска мяса от ни не возьмёт, подожмёт хвост, да и воет, как этих нелюдей учует, — тьфу!

NÁNA: Vošklivíte. Každej člověk si je musí vošklivět. Dyť i ten pes si je voškliví, ani sousto masa vod nich nechce; stáhne vocas a vyje, dyž cejtí ty nelidy, fuj.

ЕЛЕНА: Собака — существо неразумное.

HELENA: Pes nemá rozum.

НАНА: Да собака и то лучше их, Елена. Знает, что она выше их, что её господь бог создал. Лошади шарахуются, как нехристя встретят. У них вон и детёнышей нет, — а у собаки есть, и у всех есть…

NÁNA: Je lepší než voni, Heleno. Von dobře ví, že je něco víc a že je vod pánaboha. Dyť i ten kuň se plaší, dyž potká pohana. Dyť ani mladý to nemá, a i pes má mladý a každej má mladý…

ЕЛЕНА: Ладно, Нана, застегивай же!

HELENA: Prosím tě, Náno, zapínej!

НАНА: Сейчас. А я говорю — против бога это, дьявольское наущение делать этих страшилищ машинами. Кощунство это против творца (поднимает руку), оскорбление господу, сотворившему нас по своему подобию, — вот что это такое, Елена. Испоганили вы образ божий. И за это страшную кару пошлёт небо, страшную кару, попомните моё слово!

NÁNA: No hned. Já řikám, to je proti pánubohu, to je ďáblovo vňuknuti, dělat ty maškary mašinou. Rouháni je to proti Stvořiteli, (zvedne ruku) je to urážka Pána, kterej nás stvořil k vobrazu svýmu, Heleno. A vy ste zneuctili vobraz boží. Za tohle přijde strašnej trest z nebe, to si pamatujte, strašnej trest!

ЕЛЕНА: Чем это так чудно пахнет?

HELENA: Co to tu voní?

НАНА: Цветочками. Хозяин принёс.

NÁNA: Kytky. Pán je sem dal.

ЕЛЕНА: Нет, какие прелестные! Посмотри, Нана! Какой сегодня день?

HELENA: Ne, ty jsou krásné! Náno, podívej se! Co je dnes?

НАНА: Не знаю. Надо бы концу света быть.

NÁNA: Nevim. Ale měl by bejt konec světa.