ПРИМ: Во сне. И говорили мы на каком-то чужом или новом языке, потому что я не помню ни слова.

PRIMUS: Ve spaní. Mluvili jsme nějakým cizím nebo novým jazykem, protože si ani slovo nepamatuju.

ЕЛЕНА: О чём мы говорили?

HELENA: O čem?

ПРИМ: Не известно. Я сам не понимал — и всё-таки знаю, что никогда ещё не говорил ничего более прекрасного. Как это было и где — не помню. Но когда я дотронулся до тебя, я чуть не умер. И место было совсем не похоже на те, какие я когда-нибудь видел на свете.

PRIMUS: To nikdo neví. Já sám jsem tomu nerozuměl, a přece vím, že jsem nikdy nemluvil nic krásnějšího. Jak to bylo a kde, nevím. Když jsem se tě dotkl, mohl jsem umřít. I místo bylo jiné než všechno, co kdo na světě viděl.

ЕЛЕНА: А я нашла такое местечко, Прим, — ты не поверишь! Там жили люди, но теперь всё уже заросло, и никто туда не ходит. Никто, никогда, только одна я.

HELENA: Já jsem ti našla místo, Prime, to se podivíš. Bydleli tam lidé, ale teď to zarostlo a jakživ tam nikdo nepřijde. Jakživ nikdo jenom já.

ПРИМ: А что там есть?

PRIMUS: Co tam je?

ЕЛЕНА: Ничего особенного; просто домик и сад. И две собаки. Видел бы ты, как они мне лижут руки… А их щенята! Ах, Прим, наверно, в мире нет ничего прекраснее! Возьмёшь их на колени, станешь с ними нянчиться — и уж ни о чём не думаешь, ни о чём не заботишься, пока солнце не сядет. И потом, когда встанешь, У тебя такое ощущение, будто ты сделал в сто раз больше самого большого дела. Нет, я и впрямь никуда не гожусь. Все говорят, что я не пригодна ни к какой работе. Я сама не знаю, какая я.

HELENA: Nic, domek a zahrada. A dva psi. Kdybys viděl, jak mně lížou ruce, a jejich štěňata, ach Prime, nic snad není krásnějšího! Vezmeš je na klín a chováš, a pak už nemyslíš na nic a nestaráš se o nic, až slunce zapadne; když potom vstaneš, je ti, jako bys udělal stokrát víc než mnoho práce. Ne, jistě, já nejsem k ničemu; každý říká, že nejsem k žádné práci. Já nevím, jaká jsem.

ПРИМ: Ты красивая.

PRIMUS: Jsi krásná.

ЕЛЕНА: Я? Перестань, Прим… Как ты сказал?

HELENA: Já? Jdi, Prime, co jsi to řekl?

ПРИМ: Поверь мне, Елена: я сильней всех роботов.

PRIMUS: Věř mně, Heleno, já jsem silnější než všichni Roboti.

ЕЛЕНА (перед зеркалом): Будто я красивая? Ах, эти уж-жасные волосы! Что бы такое воткнуть в них? Там, в саду, я всегда втыкаю в волосы цветы; но там нет зеркала, и никто… (Всматривается в своё отражение.) Ты красивая? Почему? Разве красивы волосы, от которых только тяжело голове? Красивы глаза, которые то и дело закрываешь? Или губы, которые всё время кусаешь, чтоб стало больно? Что это такое, к чему это — быть красивой? (Видит в зеркале Прима.)

HELENA (před zrcadlem): Já že jsem krásná? Ach ty hrrozné vlasy, kdybych si do nich mohla něco dát! Víš, tam v zahradě si vždycky dám do vlasů květiny, ale není tam ani zrcadlo, ani nikdo… (Nakloní se k zrcadlu.) Ty že jsi krásná? Proč krásná? Jsou krásné vlasy, které tě jenom tíží? Jsou krásné oči, které zavíráš? Jsou krásné rty, do kterých se jen koušeš, aby to bolelo? Co je to, nač je to, být krásná? … (Uvidí v zrcadle Prima.)

Это ты, Прим? Пойди сюда. Посмотримся в зеркало, вот так, рядом… Видишь, у тебя голова не такая, как у меня, и плечи, и рот… Ах, Прим, зачем ты сторонишься меня? Почему заставляешь меня целыми днями бегать за тобой? А сам говоришь, что я красивая!

Prime, to jsi ty? Pojď sem, ať jsme tam vedle sebe! Hleď, ty máš jinou hlavu nežli já, jiná ramena, jiná ústa… Ach Prime, proč se mi vyhýbáš? Proč musím za tebou běhat celý den? A pak ještě říkáš, že jsem krásná!

ПРИМ: Это ты от меня скрываешься, Елена.

PRIMUS: Ty utíkáš přede mnou, Heleno.

ЕЛЕНА: Что за причёска! Дай-ка! (Запускает обе руки ему в волосы.) Ой, Прим, как приятно до тебя дотрагиваться! Погоди, ты тоже должен быть красивым! (Берёт с умывальника гребёнку, начёсывает Приму волосы на лоб.)

HELENA: Jak jsi se učesal? Ukaž! (Vjede mu oběma rukama do vlasů.) Sss, Prime, nic není na hmat jako ty! Počkej, musíš být krásný! (Vezme s umyvadla hřeben a češe Primovi vlasy do čela.)

ПРИМ: Елена, с тобой не бывает так: вдруг сердце заколотится, будто вот-вот случится что-то…

PRIMUS: Není ti někdy, Heleno, že najednou ti tluče srdce: Teď, teď se musí něco stát…

ЕЛЕНА (смеётся): Погляди теперь на себя!

HELENA (dá se do smíchu): Podívej se na sebe!

АЛКВИСТ (поднимается с кушетки): Что… что это? Смех? Люди? Кто вернулся?

ALQUIST (vstává): Co… cože, smích? Lidé? Kdo se vrátil?

ЕЛЕНА (роняет гребёнку): Но что же может с нами случиться, Прим?

HELENA (pustí hřeben): Co by se s námi, Prime, mohlo stát!

АЛКВИСТ (шатаясь, бросается к ним): Люди. Вы… вы… вы — люди?

ALQUIST (motá se k nim): Lidé? Vy… vy… vy jste lidé?

Елена, вскрикнув, отворачивается.

Helena vykřikne a odvrátí se.

АЛКВИСТ: Вы — обручённые? Люди? Откуда вы взялись? (Ощупывает руками Прима.) Кто вы?

ALQUIST: Vy jste snoubenci? Lidé? Odkud se vracíte? (Hmatá na Prima.) Kdo jste?

ПРИМ: Робот Прим.

PRIMUS: Robot Primus.

АЛКВИСТ: Что?! Покажись мне, девушка! А ты кто?

ALQUIST: Jak? Ukaž se, děvče! Kdo jsi?

ПРИМ: Робот Елена.

PRIMUS: Robotka Helena.

АЛКВИСТ: Робот? Обернись ко мне лицом! Как! Тебе стыдно? (Берёт её за плечо.) Покажись мне, робот!

ALQUIST: Robotka? Obrať se! Co, ty se stydíš? (Bere ji za rameno.) Ukaž se mi, Robotko!

ПРИМ: Господин, не трогай её!

PRIMUS: Jářku pane, nechat ji!

АЛКВИСТ: О! Ты её защищаешь?.. Ступай, девушка!

ALQUIST: Jakže, ty ji chráníš? … Jdi ven, děvče!

Елена выбегает.

Helena vyběhne.

ПРИМ: Мы не знали, господин, что ты спишь тут.

PRIMUS: Nevěděli jsme, pane, že tu spíš.

АЛКВИСТ: Когда её сделали?

ALQUIST: Kdy byla udělána?

ПРИМ: Два года тому назад.

PRIMUS: Přede dvěma roky.

АЛКВИСТ: Доктор Галль?

ALQUIST: Od doktora Galla?

ПРИМ: Так же, как и меня.

PRIMUS: Jako já.

АЛКВИСТ: Тогда вот что, милый Прим: мне… мне надо произвести кое-какие опыты над роботами Галля. От этого зависит будущее, понятно?

ALQUIST: Tak tedy, milý Prime, já… já musím dělat nějaké pokusy na Gallových Robotech. Záleží na tom všechno další, rozumíš?

ПРИМ: Да.

PRIMUS: Ano.

АЛКВИСТ: Хорошо. Тогда отведи эту девушку в прозекторскую. Я буду её анатомировать.

ALQUIST: Dobrá, doveď to děvče do pitevny. Budu ji pitvat.

ПРИМ: Елену?!

PRIMUS: Helenu?

АЛКВИСТ: Ну да, я же говорю. Иди, приготовь всё… Ну, что же ты стоишь? Или мне позвать других, чтобы её отвели?

ALQUIST: Nu ovšem, říkám ti. Jdi, připrav všechno… Nu tak, bude to? Mám zavolat jiné, aby ji přivedli?

ПРИМ (хватает тяжёлый пестик): Пошевелись только — голову разобью!

PRIMUS (uchopí těžkou třecí paličku): Hneš-li se, rozbiju ti hlavu!

АЛКВИСТ: Разбей! Разбей же! Что тогда станут делать роботы?

ALQUIST: Tak tedy rozbij! Jen rozbij! Co budou pak dělat Roboti?

ПРИМ (бросается на колени): Возьми меня, господин! Я так же — сделан, как она, из того же материала, в тот же самый день. Возьми мою жизнь, господин! (Распахивает блузу.) Режь! На!

PRIMUS (vrhne se na kolena): Pane, vezmi si mne! Jsem stejně udělán jako ona, ze stejné látky, stejného dne! Vezmi si můj život, pane! (Rozhaluje kazajku.) Řež tady, tady!

АЛКВИСТ: Ступай, я хочу анатомировать Елену. Да поторапливайся!

ALQUIST: Jdi, já chci pitvat Helenu. Dělej honem.

ПРИМ: Возьми меня вместо неё: вскрой мне грудь. Даже не вскрикну, не охну! Сто раз возьми мою жизнь…

PRIMUS: Vezmi si mne místo ní; řež do těchhle prsou, ani nevykřiknu, ani nevzdychnu! Vezmi stokrát můj život…

АЛКВИСТ: Спокойно, милый. Не так щедро! Или тебе жизнь не дорога?

ALQUIST: Pomalu, hochu. Ne tak marnotratně. Copak ty nechceš žít?

ПРИМ: Без неё — не дорога. Без неё я не хочу жить господин. Ты не должен убивать Елену! Ну, не всё ли тебе равно? Возьми мою жизнь!

PRIMUS: Bez ní ne. Bez ní nechci, pane. Nesmíš zabít Helenu! Co ti to udělá, vzít mně život?

АЛКВИСТ (нежно дотрагивается до его головы): Гм, не знаю. Послушай, юноша, подумай хорошенько. Тяжело умирать. Видишь ли, жить гораздо лучше.

ALQUIST (dotýká se něžně jeho hlavy): Hm, já nevím… Poslyš, chlapíku, rozmysli si to. Je těžko umírat. A je, vidíš, je lépe žít.

ПРИМ (поднимаясь): Не бойся, господин, режь. Я сильней её.

PRIMUS (vstává): Neboj se, pane, a řež. Jsem silnější než ona.

АЛКВИСТ (звонит): Ах, Прим, как давно я был молодым! Не бойся — с Еленой ничего не случится.

ALQUIST (zazvoní): Ach Prime, jak je dávno, co jsem byl mladým člověkem! Neboj se, Heleně se nic nestane.

ПРИМ (расстегивает блузу): Я иду, господин.

PRIMUS (rozepíná kazajku): Jdu, pane.

АЛКВИСТ: Погоди.

ALQUIST: Počkej.

Входит Елена.

Vejde Helena.

АЛКВИСТ: Подойди сюда, девушка, покажись мне! Значит, ты — Елена? (Гладит её по волосам.) Не бойся, не отдёргивай головы. Ты помнишь госпожу Домин? Ах, Елена, какие у неё были волосы! Нет, нет, ты не хочешь взглянуть на меня. Ну как, убрала в прозекторской?

ALQUIST: Pojď sem, děvče, ukaž se mi! Ty tedy jsi Helena? (Hladí ji po vlasech.) Neboj se, necouvej. Pamatuješ se na paní Dominovou? Ach Heleno, jaké ta měla vlasy! Ne, ne, ty se na mne nechceš podívat. Tak co, děvče, je pitevna uklizena?

ЕЛЕНА: Да, господин.

HELENA: Ano, pane.

АЛКВИСТ: Хорошо. И ты поможешь, мне, правда? Я буду анатомировать Прима…

ALQUIST: Dobře, pomůžeš mi, viď? Budu pitvat Prima.

ЕЛЕНА: (вскрикивает). Прима?!

HELENA (vykřikne): Prima?

АЛКВИСТ: Ну да. Это необходимо. Я думал было анатомировать тебя, но Прим предложил себя на твоё место.

ALQUIST: Nu ano, ano, musí to být, víš? Chtěl jsem… vlastně… ano, chtěl jsem pitvat tebe, ale Primus se nabídl za tebe.

ЕЛЕНА (закрыв лицо руками): Прим?

HELENA (zakryje si tváře): Primus?

АЛКВИСТ: Ну да, что тут такого? Ах, дитя моё, ты умеешь плакать? Но скажи: что тебе до какого-то Прима?

ALQUIST: Ale ovšem, co na tom? Ach dítě, ty umíš plakat? Řekni, co záleží na nějakém Primovi?

ПРИМ: Не мучай её, господин!

PRIMUS: Netrap ji, pane!

АЛКВИСТ: Тише, Прим, тише! Зачем эти слёзы? Господи, ну что тут такого: ну, не будет Прима. Через неделю ты о нём забудешь. Иди и радуйся, что живёшь.

ALQUIST: Ticho, Prime, ticho! … K čemu ty slzičky? Nu bože, nebude Prima. Zapomeneš na něj do týdne. Jdi, buď ráda, že žiješ.

ЕЛЕНА (тихо): Я пойду.

HELENA (tiše): Já půjdu.

АЛКВИСТ: Куда?

ALQUIST: Kam?

ЕЛЕНА: Туда… Чтобы ты меня анатомировал.

HELENA: Abys mne pitval.

АЛКВИСТ: Тебя? Ты красивая, Елена, Жалко.

ALQUIST: Tebe? Jsi krásná, Heleno. Bylo by tě škoda.

ЕЛЕНА: Пойду. (Прим загораживает ей дорогу.) Пусти, Прим! Пусти меня туда!

HELENA: Půjdu. (Primus jí zastupuje cestu.) Pusť, Prime! Pusť mne tam!

ПРИМ: Ты не пойдёшь, Елена! Прошу тебя, уйди. Тебе нельзя здесь оставаться!

PRIMUS: Nepůjdeš, Heleno! Prosím tě, jdi, tady nesmíš být!

ЕЛЕНА: Я выброшусь из окна, Прим! Если ты туда пойдёшь, я выброшусь из окна!

HELENA: Já skočím z okna, Prime. Půjdeš-li tam, skočím z okna!

ПРИМ (удерживает её): Не пущу! (К Алквисту.) Ты не убьёшь никого из нас, старик!

PRIMUS (zadrží ji): Nepustím! (K Alquistovi:) Nikoho, starý, nezabiješ!

АЛКВИСТ: Почему?

ALQUIST: Proč?

ПРИМ: Мы… мы принадлежим друг другу.

PRIMUS: My… my… patříme k sobě.

АЛКВИСТ: Да будет так! (Открывает среднюю дверь.) Тише. Ступайте.

ALQUIST: Ty jsi řekl. (Otevře dveře ve středu.) Ticho. Jděte.

ПРИМ: Куда?

PRIMUS: Kam?

АЛКВИСТ (шёпотом): Куда хотите. Елена, веди его. (Выталкивает их.) Ступай, Адам. Ступай, Ева; ты будешь ему женой. Будь ей мужем, Прим!

ALQUIST (šeptem): Kam chcete. Heleno, veď ho. (Strká je ven.) Jdi, Adame. Jdi, Evo; budeš mu ženou. Buď jí mužem, Prime.

Запирает за ними дверь.

Zavírá za nimi.

АЛКВИСТ (один): Благословенный день! (Подходит на цыпочках к столу, выливает содержимое пробирок на пол.) Праздник дня шестого! (Садится к письменному столу, сбрасывает книги; потом раскрывает Библию, перелистываeт, читает вслух.)

ALQUIST (sám): Požehnaný dni! (Jde po špičkách ke stolu a vylévá zkumavky na zem.) Svátku dne šestého! (Usedne u psacího stolu, hází knihy na zem; pak otevře bibli, listuje a čte:)

«И сотворил бог человека по образу своему, по образу божию сотворил его: мужчину и женщину — сотворил их. И благословил их бог, и сказал им вот плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над зверями, и над птицами небесными, и над всяким скотом, и над всею землёю, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле… (Встаёт.) И увидел бог всё, что он создал, и вот — хорошо весьма. И был вечер, и было утро день шестой».

“A stvořil Bůh člověka k obrazu svému: k obrazu božímu stvořil ho, muže a ženu stvořil je. I požehnal jim Bůh a řekl: Rosťtež a množte se, a naplňte zemi, a podmaňte ji, a panujte nad rybami mořskými, a nad ptactvem nebeským, i nad všemi živočichy, kteří se hýbají na zemi. (Vstává.) A viděl Bůh vše, co byl učinil, a bylo velmi dobré. I stal se večer a jitro, den šestý.”

(Выходит на середину комнаты.) День шестой! День милости. (Падает на колени.) Ныне отпускаешь раба твоего, владыко, — самого ненужного из рабов твоих Алквиста. Россум, Фабри, Галль, великие изобретатели — что изобрели вы более великого, чем эта девушка, этот юноша, эта первая пара, открывшая любовь, плач, улыбку любви — любви между мужчиной и женщиной?

(Jde do středu pokoje.) Den šestý! Den milosti. (Padá na kolena.) Nyní propustíš, Pane, služebníka svého… svého nejzbytečnějšího sluhu Alquista. Rossume, Fabry, Galle, velicí vynálezci, co jste vynalezli velkého proti té dívce, proti tomu chlapci, proti tomu prvnímu páru, který vynašel lásku, pláč, úsměv milování, lásku muže a ženy?

О, природа, природа, — жизнь не погибнет! Товарищи мои, Елена, — жизнь не погибнет! Она возродится вновь от любви, возродится, нагая и крохотная, и примется в пустыне, и не нужно будет ей всё, что мы делали и строили, не нужны города и фабрики, не нужно наше искусство, не нужны наши мысли… Но она не погибнет! Только мы погибли! Рухнут дома и машины, развалятся мировые системы, имена великих опадут, как осенние листья… Только ты, любовь, расцветёшь на руинах и ветру вверишь крошечное семя жизни… Ныне отпускаешь раба твоего, владыко, по слову твоему, с миром; ибо видели очи мои… видели… спасение твоё через любовь, и жизнь не погибнет! (Встаёт.) Не погибнет! (Раскрывает объятия.) Не погибнет!

Přírodo, přírodo, život nezahyne! Kamarádi, Heleno, život nezahyne! Zase se začne z lásky, začne se nahý a maličký; ujme se v pustině, a nebude mu k ničemu, co jsme dělali a budovali, k ničemu města a továrny, k ničemu naše umění, k ničemu naše myšlenky, a přece nezahyne! Jen my jsme zahynuli. Rozvalí se domy a stroje, rozpadnou se systémy a jména velikých opadají jako listí; jen ty, lásko, vykveteš na rumišti a svěříš větrům semínko života. Nyní propustíš, Pane, služebníka svého v pokoji; neboť uzřely oči mé… uzřely… spasení tvé skrze lásku… a život nezahyne! (Vstává.) Nezahyne! (Rozpřáhne ruce.) Nezahyne!

Занавес

Opona