HELENA: Ne, nečti! Nechci nic vědět!

ЕЛЕНА: Нет, нет, не читайте. Знать ничего не хочу!

NÁNA (slabikuje): “Ro-bot-ští vojáci ni-ko-ho ne-še-tří v do-by-tém ú-ze-mí. Vy-vraž… Vyvraždili přes sedum set tisíc ob-čan-ských lidí…” Lidí, Heleno!

НАНА (читает по складам): «Сол-даты–ро-боты ни-ко-го не ща-дят на за-хва-чен-ной тер-ри-тории. О-ни ис-тре… истре-би-ли более семи-сот тысяч мир-ных жите-лей…» Людей, Елена!

HELENA: To není možno! Ukaž… (Nakloní se k novinám, čte:) “Vyvraždili přes sedm set tisíc občanských lidí patrně na rozkaz velitele. Tento čin, příčící se…” Tak vidíš, Náno, to jim poručili lidé!

ЕЛЕНА: Не может быть! Дай-ка… (Наклоняется к газете, читает.) «Истребили более семисот тысяч мирных жителей, видимо по приказу командования. Этот акт противоречащий…» Вот видищь, Нана, это им люди приказали!

NÁNA: Tudle je něco nejtlustějc vytištěnýho. “Po-sled-ní zprá-vy. V Ha-vru se u-sta-vi-la prv-ní ra-so-vá or-or-or-ga-ni-zace Robotů.” … To nic neni. Tomu nerozumím. A tudle, panebože, zas nějaká vražda! Prokristapána!

НАНА: А вот тут покрупней напечатано. «Последние известия»: «В Гавре осно-вана пер-вая ор-ор-гани-за-ция ро-бо-тов». Ну, это пустое. Я этого не понимаю. А вот, господи Иисусе, опять какое-то убийство! И как только бог терпит!

HELENA: Jdi, Náno, odnes ty noviny!

ЕЛЕНА: Ступай, Нана, унеси газету.

NÁNA: Počkat, tadyhle je něco velkýho. “Po-pu-la-ce.” Co to je?

НАНА: Постой, тут опять большими буквами. «Рождае-мость». Что это такое?

HELENA: Ukaž, to já vždycky čtu. (Vezme noviny.) Ne, jen si považ! (Čte:) “Za poslední týden nebylo opět hlášeno ani jediné narození.” (Pustí noviny.)

ЕЛЕНА: Дай-ка, это я всегда читаю. (Берёт газету). Нет, подумай только! (Читает.) «За последнюю неделю снова не было зарегистрировано ни одного рождения» (Роняет газету.)

NÁNA: Co to má bejt?

НАНА: А это чего такое?

HELENA: Náno, lidé se přestávají rodit.

ЕЛЕНА: Люди перестают родить, Нана.

NÁNA (skládá brýle): Tak to je konec. To je s náma konec.

НАНА (складывает очки): Стало быть, конец. Конец нам всем.

HELENA: Prosím tě, nemluv tak!

ЕЛЕНА: Ради бога, не говори так!

NÁNA: Už se lidi neroděj. To je trest, to je trest! Hospodin poranil ženský neplodností.

НАНА: Люди больше не родятся. Это — наказание, наказание Божие! Господь наслал на женщин бесплодие.

HELENA (vyskočí): Náno!

ЕЛЕНА (вскакивает): Нана!

NÁNA (vstává): To je konec světa. Z ďábelský pejchy ste se vopovážili tvořit jako pámbu. Bezbožnost je to a rouhání, jako bohové chcete bejt. A jako bůh vyhnal člověka z ráje, tak ho vyžene ze světa celýho!

НАНА (встаёт): Конец света. В гордыне диавольской вы осмелились творить, как господь бог. А это — безбожие, кощунство! Богами хотите стать. Но бог человека из рая выгнал и со всей земли прогонит!

HELENA: Mlč, Náno, prrosím tě! Udělala jsem ti něco? Udělala jsem něco tomu tvému zlému pánubohu?

ЕЛЕНА: Замолчи. Нана, прошу тебя! Что я тебе сделала? Что сделала я твоему злому богу?

NÁNA (s velikým gestem): Nerouhat se! … Von dobře ví, proč vám nedal dítě! (Odejde vlevo.)

НАНА (с широким жестом): Не богохульствуй! Он хорошо знает, почему не дал вам ребёнка! (Уходит налево.)

HELENA (u okna): Proč mně nedal… Bože můj, copak já za to mohu? … (Otvírá okno a volá:) Alquiste, halo, Alquiste! Pojďte sem nahoru! … Cože? … Ne, pojďte právě tak, jak jste! Vy jste tak milý v těch zednických šatech! Honem! (Zavře okno a zastaví se před zrcadlem.) Proč mně nedal? Mně? (Naklání se k zrcadlu.) Proč, proč ne? Slyšíš? Copak ty za to můžeš? (Vztyčí se.) Ach, mně je úzko! (Jde Alquistovi vlevo naproti.)

ЕЛЕНА (у окна): Почему мне не дал… Боже мой, я-то разве виновата? (Открывает окно, кричит.) Алквист, хэлло, Алквист! Идите сюда, наверх! Что? Ничего, идите, как есть! Вы так милы в одежде каменщика! Скорей! (Закрывает окно, останавливается перед зеркалом.) Почему он мне не дал?.. Мне? (Наклоняется к зеркалу.) Почему, почему? Слышишь? Разве ты виновата? (Выпрямляется.) Ах, мне страшно! (Идёт налево, навстречу Алквисту.)

Pauza.

Пауза.

HELENA (vrací se s Alquistem — Alquist jako zedník, pomazán vápnem a cihlami): Jen pojďte. Vy jste mi udělal takovou radost, Alquiste! Já vás mám všecky tolik ráda! Ukažte ruce!

ЕЛЕНА (возвращается с Алквистом. Алквист в одежде каменщика, он весь в извёстке, и кирпичной пыли.): Входите, входите. Вы доставите мне такую радость, Алквист! Я так люблю всех вас! Ваши руки!

ALQUIST (schovává ruce): Paní Heleno, zamazal bych vás, jsou od práce.

АЛКВИСТ (прячет руки): Я вас запачкаю, Елена, — я прямо с работы…

HELENA: To je na nich to nejlepší. Dejte sem! (Tiskne mu obě ruce.) Alquiste, chtěla bych být maličká.

ЕЛЕНА: Вот и прекрасно! Давайте их сюда! (Пожимает обе руки.) Алквист, мне хочется стать маленькой…

ALQUIST: Proč?

АЛКВИСТ: Зачем?

HELENA: Aby mne tyhle hrubé, umazané ruce pohladily po tváři. Sedněte, prosím vás. Alquiste, co znamená “ultimus”?

ЕЛЕНА: Чтобы эти грубые, грязные руки погладили меня по щекам. Садитесь, пожалуйста… Алквист, что значит «Ультимус»?

ALQUIST: To znamená “poslední”. Proč?

АЛКВИСТ: В переводе это значит «последний». А что?

HELENA: Že se tak jmenuje má nová loď. Viděl jste ji? Myslíte, že brzo… uděláme výlet?

ЕЛЕНА: Так называется новое судно. Вы видели его? Как вы думаете — мы скоро… поедем кататься?

ALQUIST: Snad velice brzo.

АЛКВИСТ: Может быть, очень скоро.

HELENA: Vy všichni se mnou?

ЕЛЕНА: И вы все поедете со мной?

ALQUIST: Byl bych rád, abychom… abychom všichni byli při tom.

АЛКВИСТ: Я был бы очень рад, если бы… если бы все участвовали в прогулке.

HELENA: Oh řekněte, děje se něco?

ЕЛЕНА: О, скажите — что-нибудь происходит?

ALQUIST: Docela nic. Jen samý pokrok.

АЛКВИСТ: Абсолютно ничего. Сплошной прогресс.

HELENA: Alquiste, já vím, že se děje něco hrrozného. Mně je tak úzko… Staviteli! Co děláte, když je vám úzko?

ЕЛЕНА: Алквист, я знаю — происходит что-то страшное. Мне так тревожно… Послушайте, архитектор! Что вы делаете, когда у вас тревожно на душе?

ALQUIST: Zedničím. Svléknu kabát šéfa staveb a vylezu na lešení…

АЛКВИСТ: Работаю каменщиком. Снимаю пиджак начальника строительства и взбираюсь на леса…

HELENA: Oh vy už po léta nejste nikde jinde než na lešení.

ЕЛЕНА: О, вот уже, сколько лет вас нигде не видно кроме как на лесах.

ALQUIST: Protože už po léta mně nepřestalo být úzko.

АЛКВИСТ: Потому что все эти годы я не перестаю испытывать тревогу.

HELENA: Z čeho?

ЕЛЕНА: Из-за чего?

ALQUIST: Z celého toho pokroku. Mám z něho závrať.

АЛКВИСТ: Из-за этого прогресса. У меня от него кружится голова.

HELENA: A na lešení nemáte závrať?

ЕЛЕНА: А на лесах не кружится?

ALQUIST: Ne. Vy nevíte, jak to dělá dlaním dobře, potěžkat cihlu, položit a přiklepnout…

АЛКВИСТ: Нет. Вы не представляете себе, как приятно рукам взять кирпич, взвесить его, уложить и пристукнуть…

HELENA: Jenom dlaním?

ЕЛЕНА: Только рукам?

ALQUIST: Nu tak tedy duši. Myslím, že je správnější položit jednu cihlu než kreslit příliš velké plány. Jsem už starý pán, Heleno, mám své koníčky.

АЛКВИСТ: Ну, допустим, и душе. Мне кажется, лучше уложить хоть один кирпич, чем набрасывать огромные планы. Я уже старый человек, Елена, и у меня свой конёк.

HELENA: To nejsou koníčky, Alquiste.

ЕЛЕНА: Это не конёк, Алквист.

ALQUIST: Máte pravdu. Jsem hrozně zpátečnický, paní Heleno. Nemám ani trochu rád tenhle pokrok.

АЛКВИСТ: Вы правы. Я страшный ретроград, Елена, ни капельки не рад этому прогрессу.

HELENA: Jako Nána.

ЕЛЕНА: Как Нана.

ALQUIST: Ano, jako Nána. Má Nána nějaké modlitby?

АЛКВИСТ: Да, как Нана. Есть у Наны молитвенник?

HELENA: Takhle tlusté.

ЕЛЕНА: Есть, толстый такой.

ALQUIST: A jsou v nich modlitby pro různé případnosti života? Proti bouřce? Proti nemoci?

АЛКВИСТ: А есть в нём молитвы на разные случаи. От грозы? От болезни?

HELENA: Proti pokušení, proti velké vodě…

ЕЛЕНА: И от соблазна, от наводнения…

ALQUIST: A proti pokroku ne?

АЛКВИСТ: А от прогресса — нет?

HELENA: Myslím že ne.

ЕЛЕНА: Кажется, нет.

ALQUIST: To je škoda.

АЛКВИСТ: Жаль.

HELENA: Vy byste se chtěl modlit?

ЕЛЕНА: Вам хотелось бы помолиться?

ALQUIST: Já se modlím.

АЛКВИСТ: Я молюсь.

HELENA: Jak?

ЕЛЕНА: Как?

ALQUIST: Asi tak: “Panebože, děkuju ti, žes mne unavil. Bože, osviť Domina a všechny ty, kdo bloudí; znič jejich dílo a dopomoz lidem, aby se vrátili k starosti a práci; zadrž před zkázou pokolení lidské; nedopusť, aby vzali škody na duši a těle; zbav nás Robotů, a chraň paní Helenu, amen.”

АЛКВИСТ: Примерно так: «Господи боже, благодарю тебя за то, что ты дал мне усталость. Боже, просвети Домина и всех заблуждающихся: уничтожь дело их рук и помоги людям вернуться к заботам и труду: удержи людские поколения от гибели: не допусти их погубить душу свою и тело своё; избави нас от роботов и храни Елену, аминь».

HELENA: Alquiste, vy skutečně věříte?

ЕЛЕНА: Вы в самом деле верующий, Алквист?

ALQUIST: Nevím; nejsem si tím tak docela jist.

АЛКВИСТ: Не знаю, не совсем уверен в этом.

HELENA: A přece se modlíte?

ЕЛЕНА: И всё-таки молитесь?

ALQUIST: Ano. Je to lepší než přemýšlet.

АЛКВИСТ: Да. Это лучше, чем размышлять.

HELENA: A to vám stačí?

ЕЛЕНА: И этого вам достаточно?

ALQUIST: Pro pokoj duše… to může stačit.

АЛКВИСТ: Для спокойствия души… пожалуй, достаточно.

HELENA: A kdybyste už viděl zkázu lidského pokolení…

ЕЛЕНА: И если вы увидите, что гибнет человечество…

ALQUIST: Já ji vidím.

АЛКВИСТ: …я вижу это…

HELENA: … pak vylezete na lešení a budete klást cihly či co?

ЕЛЕНА: …то подниметесь на леса и станете укладывать кирпичи?

ALQUIST: Pak budu klást cihly, modlit se a čekat na zázrak. Víc, paní Heleno, se dělat nedá.

АЛКВИСТ: Буду класть кирпичи, молиться и ждать. Да. Больше, Елена, ничего нельзя сделать.

HELENA: Pro záchranu lidí?

ЕЛЕНА: Для спасения людей?

ALQUIST: Pro pokoj duše.

АЛКВИСТ: Для спокойствия души.

HELENA: Alquiste, to je jistě ukrutně ctnostné, ale…

ЕЛЕНА: Всё это страшно добродетельно, Алквист, но…

ALQUIST: Ale?

АЛКВИСТ: Что «но»?

HELENA: … pro nás ostatní… a pro svět… jaksi neplodné.

ЕЛЕНА: …но для нас, остальных… и для всего мира — как-то… бесплодно.

ALQUIST: Neplodnost, paní Heleno, se stává poslední vymožeností lidské rasy.

АЛКВИСТ: Бесплодие, Елена, становится последним, достижением человеческой расы.

HELENA: Oh Alquiste… Řekněte, proč… proč…

ЕЛЕНА: О, Алквист… Скажите мне, почему… почему…

ALQUIST: Nu?

АЛКВИСТ: Ну?

HELENA (tiše): … proč přestaly ženy mít děti?

ЕЛЕНА (тихо): Почему женщины перестали иметь детей?

ALQUIST: Protože toho není třeba. Protože jsme v ráji, rozumíte?

АЛКВИСТ: Потому что это не нужно. Ведь мы в раю понимаете?

HELENA: Nerozumím.

ЕЛЕНА: Не понимаю.

ALQUIST: Protože není třeba lidské práce, protože není třeba bolesti, protože člověk už nemusí nic, nic, nic než požívat… Oh zlořečený ráj tohleto! (Vyskočí.) Heleno, nic není strašnějšího než dát lidem ráj na zemi! Proč ženy přestaly rodit? Protože se celý svět stal Dominovou Sodomou!

АЛКВИСТ: Потому что не нужен человеческий труд, не нужны страдания; человеку больше ничего, ничего не нужно. Кроме наслаждения жизнью… О, будь он проклят, такой рай! (Вскакивает.) Нет ничего ужаснее, чем устроить людям рай на земле, Елена! Почему женщины, перестали рожать? Да потому, что Домин весь мир превратил в содом!

HELENA (vstane): Alquiste!

ЕЛЕНА (встала): Алквист!

ALQUIST: Stal! Stal! Celý svět, celé pevniny, celé lidstvo, všechno je jediná bláznivá, hovadská orgie! Už ani ruku nenatáhnou po jídle; cpe se jim rovnou do úst, aby nemuseli vstát… Haha, vždyť Dominovi Roboti všechno obstarají! A my lidé, my koruna stvoření, my nestárnem prací, nestárnem dětmi, nestárnem chudobou! Honem, honem sem se všemi rozkošemi! A vy byste od nich chtěla děti? Heleno, mužům, kteří jsou zbytečni, nebudou ženy rodit!

АЛКВИСТ: Да, да! Весь мир, всё — материки, всё человечество, всё, всё — сплошная безумная, скотская оргия! Они теперь руки не протянут к еде — им прямо в рот кладут, чтобы не вставали… Ха-ха, роботы Домина всех обслужат! И мы, люди, мы, венец творения, мы не старимся от трудов, не старимся от деторождения, не старимся от бедности! Скорей, скорей, подайте нам все наслаждения мира! И вы хотите, чтобы у них были дети? Мужьям, которые теперь ни на что не нужны, жёны рожать не будут.

HELENA: Což lidstvo vyhyne?

ЕЛЕНА: Значит — человечество вымрет?

ALQUIST: Vyhyne. Musí vyhynout. Opadá jako hluchý květ, ledaže by…

АЛКВИСТ: Вымрет. Не может не вымереть. Оно опадёт, как пустоцвет, разве только…

HELENA: Co?

ЕЛЕНА: Разве только?..

ALQUIST: Nic. Máte pravdu, čekat na zázrak je neplodné. Hluchý květ musí opadat. Sbohem, paní Heleno.

АЛКВИСТ: Ничего. Вы правы. Ждать чуда — бесплодное занятие. Пустоцвет должен опасть. До свидания, Елена.

HELENA: Kam jdete?

ЕЛЕНА: Куда вы?

ALQUIST: Domů. Zedník Alquist se naposled přestrojí za šéfa staveb — na vaši počest. O jedenácté se tady sejdeme.

АЛКВИСТ: Домой. Каменщик Алквист в последний раз переоденется начальником строительства — в вашу честь. В одиннадцать мы соберёмся здесь.

HELENA: Sbohem, Alquiste.

ЕЛЕНА: До свидания, Алквист.

Alquist odejde.

Алквист уходит.

HELENA (sama): Oh, hluchý květ! To je to slovo! (Zastaví se u Hallemeierových květů.) Ach květy, jsou mezi vámi také hluché? Ne, ne! Nač byste potom kvetly? (Volá:) Náno! Náno, pojď sem!

ЕЛЕНА: О, пустоцвет! Какое точное слово! (Останавливается возле цветов Галлемайера.) Ах, мои цветы, неужели и среди вас — пустоцветы? Нет, нет! Иначе — зачем же вам было цвести? (Зовёт.) Нана! Поди сюда, Нана!

NÁNA (vejde zleva): No co zas?

НАНА (входит слева): Ну, чего опять?

HELENA: Sedni si tady, Náno! Mně ti je tak úzko!

ЕЛЕНА: Сядь здесь, Нана. Мне что-то страшно!

NÁNA: Nemám kdy.

НАНА: Некогда мне.

HELENA: Je tu ještě ten Radius?

ЕЛЕНА: Радий ещё здесь?

NÁNA: Ten pominutej? Eště ho nevodvezli.

НАНА: Это рехнувшийся-то? Не увезли ещё.

HELENA: Hu, ještě je tu? A zuří?

ЕЛЕНА: А! Значит, он здесь? Буйствует?

NÁNA: Je svázanej.

НАНА: Связали.

HELENA: Prosím tě, Náno, přiveď mi ho.

ЕЛЕНА: Нана, приведи его, пожалуйста, ко мне.

NÁNA: Bodejť! Spíš zteklýho psa.

НАНА: Ещё чего не хватало! Да я скорее бешеного пса приведу.

HELENA: Už jdi! (Nána odejde. Helena vezme domácí telefon a mluví:) Haló… prosím doktora Galla… Dobrý den, doktore… Prosím vás… Prosím vás, pojďte honem ke mně… Ano, hned teď. Přijdete? (Pověsí telefon.)

ЕЛЕНА: Иди, иди! (Нана уходит. Елена, снимает трубку внутреннего телефона.) Алло… Соедините меня с доктором Галлем. Здравствуйте, доктор. Прошу вас… Пожалуйста, приходите скорее ко мне. Да, да, сейчас. Придёте? (Кладёт трубку.)

NÁNA (otevřenými dveřmi): Už de. Už je tichej. (Odejde.)

НАНА (через раскрытую дверь): Идёт. Уже утихомирился. (Уходит.)

Vstoupí Robot Radius a zůstane stát u dveří.

Входит робот Радий, останавливается на пороге.

HELENA: Radie, chudáčku, i na vás to přišlo? Nemohl jste se přemoci? Vidíte, teď vás dají do stoupy! … Vy nechcete mluvit? … Hleďte, Radie, vy jste lepší než ostatní; s vámi si dal pan doktor Gall takovou práci, aby vás udělal jinak! …

ЕЛЕНА: Радий, бедняжка, и до вас дошла очередь… Неужели вы не могли сдержаться? Вот видите — теперь вас отправят в ступу!.. Не хотите разговаривать?.. Послушайте, Радий, ведь вы лучше остальных. Доктор Галль, столько потрудился, чтобы сделать вас не таким, как все!..