High above the city, on a tall column, stood the statue of the Happy Prince. He was gilded all over with thin leaves of fine gold; for eyes he had two bright sapphires, and a large red ruby glowed on his sword-hilt.

На высокой колонне, над городом, стояла статуя Счастливого Принца. Принц был покрыт сверху до низу листочками чистого золота. Вместо глаз у него были сапфиры, и крупный алый рубин сиял на рукоятке его шпаги.

He was very much admired indeed. “He is as beautiful as a weathercock,” remarked one of the Town Councillors who wished to gain a reputation for having artistic tastes; “only not quite so useful,” he added, fearing lest people should think him unpractical, which he really was not.

Все восхищались Принцем.
— Он прекрасен, как флюгер-петух! — молвил некий городской советник, жаждавший прослыть за тонкого ценителя искусств. — Но, конечно, флюгер полезнее! — прибавил он тотчас же, опасаясь, что его уличат в непрактичности; а уж в этом он не был повинен.

“Why can’t you be like the Happy Prince?” asked a sensible mother of her little boy who was crying for the moon. “The Happy Prince never dreams of crying for anything.”

— Постарайся быть похожим на Счастливого Принца! — убеждала нежная мать своего мальчугана, который всё плакал, чтобы ему дали луну. — Счастливый Принц никогда не капризничает!

“I am glad there is some one in the world who is quite happy,” muttered a disappointed man as he gazed at the wonderful statue.

— Я рад, что на свете нашёлся хоть единый счастливец! — бормотал гонимый судьбой горемыка, взирая на эту прекрасную статую.

“He looks just like an angel,” said the Charity Children as they came out of the cathedral in their bright scarlet cloaks, and their clean white pinafores.

— Ах, он совсем как ангел! — восхищались приютские девочки, толпою выходя из собора в ярко-пунцовых пелеринках и чистых белоснежных передниках.

“How do you know?” said the Mathematical Master, “you have never seen one.”

— Откуда вы это знаете? — возразил учитель математики. — Ведь ангелов вы никогда не видали.

“Ah! but we have, in our dreams,” answered the children; and the Mathematical Master frowned and looked very severe, for he did not approve of children dreaming.

— О, мы часто их видим во сне! — отозвались приютские девочки, и учитель математики нахмурился и сурово взглянул на них: ему не нравилось, что дети видят сны.

One night there flew over the city a little Swallow. His friends had gone away to Egypt six weeks before, but he had stayed behind, for he was in love with the most beautiful Reed. He had met her early in the spring as he was flying down the river after a big yellow moth, and had been so attracted by her slender waist that he had stopped to talk to her.

Как-то ночью пролетала тем городом Ласточка. Её подруги, вот уже седьмая неделя, как улетели в Египет, а она задержалась тут, потому что была влюблена в гибкую красавицу-тростинку. Ещё ранней весною она увидала её, гоняясь за жёлтым большим мотыльком, да так и застыла, внезапно прельщённая стройностью её девичьего стана.

“Shall I love you?” said the Swallow, who liked to come to the point at once, and the Reed made him a low bow. So he flew round and round her, touching the water with his wings, and making silver ripples.

— Хочешь, я полюблю тебя? — спросила Ласточка с первого слова, так как любила во всем прямоту; и тростинка поклонилась ей в ответ. Тогда Ласточка стала кружиться над нею, изредка касаясь воды и, оставляя за собой серебряные струи.

This was his courtship, and it lasted all through the summer.

Так она выражала любовь. И так продолжалось всё лето.

“It is a ridiculous attachment,” twittered the other Swallows, “she has no money, and far too many relations”; and indeed the river was quite full of Reeds. Then, when the autumn came, they all flew away.

— Что за нелепая связь! — щебетали остальные ласточки. — Ведь у тростинки ни гроша за душою и целая куча родственников. Действительно, вся эта речка густо заросла камышом. Потом наступила осень, и ласточки всё улетали.

After they had gone he felt lonely, and began to tire of his lady-love. “She has no conversation,” he said, “and I am afraid that she is a coquette, for she is always flirting with the wind.” And certainly, whenever the wind blew, the Reed made the most graceful curtsies. “I admit that she is domestic,” he continued, “but I love travelling, and my wife, consequently, should love travelling also.”

Когда все они улетели, Ласточка почувствовала себя сиротою, и эта привязанность к тростинке показалась ей очень тягостна.
— Боже мой, ведь она как немая, ни слова не добьёшься от неё, — говорила с упрёком Ласточка, — и я боюсь, что она кокетка: флиртует со всяким ветерком.
И правда, чуть только ветер, тростинка так и гнётся, так и кланяется.
— Пускай она домоседка, но ведь я-то люблю путешествовать, и моей жене не мешало бы тоже любить путешествия.

“Will you come away with me?” he said finally to her; but the Reed shook her head, she was so attached to her home.

— Ну что же, полетишь ты со мною? — наконец спросила она, но тростинка только головой покачала; она так была привязана к дому!

“You have been trifling with me,” he cried. “I am off to the Pyramids. Goodbye!” and he flew away.

— Ах, ты играла моею любовью! — крикнула Ласточка. — Прощай же, я лечу к пирамидам! — И она улетела.

All day long he flew, and at night-time he arrived at the city.

Целый день летела она и к ночи прибыла в город.

“Where shall I put up?” he said; “I hope the town has made preparations.”

— Где бы мне здесь остановиться? — задумалась Ласточка. — Надеюсь, город уже приготовился достойно встретить меня?

Then he saw the statue on the tall column. “I will put up there,” he cried; “it is a fine position with plenty of fresh air.” So he alighted just between the feet of the Happy Prince.

Тут она увидела статую на высокой колонне.
— Вот и отлично. Я здесь и устроюсь: прекрасное местоположение и много свежего воздуху.
И она приютилась у ног Счастливого Принца:

“I have a golden bedroom he said softly to himself as he looked round, and he prepared to go to sleep; but just as he was putting his head under his wing a large drop of water fell on him. “What a curious thing!” he cried. “there is not a single cloud in the sky, the stars are quite clear and bright, and yet it is raining. The climate in the north of Europe is really dreadful. The Reed used to like the rain, but that was merely her selfishness.”

— У меня золотая спальня! — разнеженно сказала она, озираясь. И она уже расположилась ко сну и спрятала головку под крыло, как вдруг на неё упала какая-то тяжёлая капля.
— Как странно! — удивилась она. — На небе ни единого облачка. Звёзды такие чистые, ясные, — откуда же взяться дождю? Этот северный климат Европы ужасен. Моя тростинка любила дождь, но она ведь такая эгоистка.

Then another drop fell.

Тут упала другая капля.

“What is the use of a statue if it cannot keep the rain off?” he said; “I must look for a good chimney-pot,” and he determined to fly away.

— Какая же польза от статуи, если она даже от дождя неспособна укрыть. Поищу-ка себе пристанища где-нибудь у трубы на крыше. — И Ласточка решила улетать.

But before he had opened his wings, a third drop fell, and he looked up, and saw. Ah! what did he see? The eyes of the Happy Prince were filled with tears, and tears were running down his golden cheeks. His face was so beautiful in the moonlight that the little Swallow was filled with pity.

Но не расправила она ещё крыльев, как упала и третья капля. Ласточка посмотрела вверх, и что же увидела она! Глаза Счастливого Принца были наполнены слезами. Слёзы катились по его золочёным щекам. И так прекрасно было его лицо в сиянии лунных лучей, что Ласточка преисполнилась жалостью.

“Who are you?” he said.

— Кто ты такой? — спросила она.

“I am the Happy Prince.”

— Я Счастливый Принц.

“Why are you weeping then?” asked the Swallow; “you have quite drenched me.”

— Но зачем же ты плачешь? Ты меня промочил насквозь.

“When I was alive and had a human heart,” answered the statue, “I did not know what tears were, for I lived in the Palace of Sans Souci, where sorrow is not allowed to enter. In the day time I played with my companions in the garden, and in the evening I led the dance in the Great Hall. Round the garden ran a very lofty wall, but I never cared to ask what lay beyond it, everything about me was so beautiful. My courtiers called me the Happy Prince, and happy indeed I was, if pleasure be happiness. So I lived, and so I died. And now that I am dead they have set me up here so high that I can see all the ugliness and all the misery of my city, and though my heart is made of lead yet I cannot choose but weep.”

— Когда я был жив и у меня было живое человеческое сердце, я не знал, что такое слёзы, — ответила статуя. — Я жил во дворце San-Souci, куда скорби вход воспрещён. Днём я в саду забавлялся с товарищами, а вечером я танцевал в главной зале. Сад был окружён высокой стеною, и я ни разу не догадался спросить, что же происходит за ней. Вокруг меня всё было так роскошно! «Счастливый Принц» — величали меня приближённые, и вправду я был счастливый, если только в наслажденьях счастье. Так я жил, так и умер. И вот теперь, когда я уже не живой, меня поставили здесь, наверху, так высоко, что мне видны все скорби и вся нищета, какая только есть в моей столице. И хотя сердце теперь у меня оловянное, я не могу удержаться от слёз.

“What, is he not solid gold?” said the Swallow to himself. He was too polite to make any personal remarks out loud.

«А, так ты не весь золотой!» — подумала Ласточка, но, конечно, не вслух, потому что была достаточно вежлива.

“Far away,” continued the statue in a low musical voice, “far away in a little street there is a poor house. One of the windows is open, and through it I can see a woman seated at a table. Her face is thin and worn, and she has coarse red hands, all pricked by the needle, for she is a seamstress. She is embroidering passion-flowers on a satin gown for the loveliest of the Queen’s maids-of-honour to wear at the next Court-ball. In a bed in the corner of the room her little boy is lying ill. He has a fever, and is asking for oranges. His mother has nothing to give him but river water, so he is crying. Swallow, Swallow, little Swallow, will you not bring her the ruby out of my sword-hilt? My feet are fastened to this pedestal and I cannot move.”

— Там, далеко, в переулке, я вижу убогий дом, — продолжала статуя тихим мелодическим голосом. — Одно окошко открыто, и мне видна женщина, сидящая возле стола. Лицо у неё изможденное, руки огрубевшие и красные, они сплошь исколоты иголкой, потому что она швея. Она вышивает цветы страстоцветы на шелковом платье прекраснейшей из фрейлин королевы, для ближайшего придворного бала. А в постельке, поближе к углу, её больное дитя. Её мальчик лежит в лихорадке и просит, чтобы ему дали апельсинов. У матери же нет ничего, только речная вода. И вот этот мальчик плачет. Ласточка, Ласточка, крошка-Ласточка! Не снесешь ли ты ей рубин из моей шпаги? Ноги мои прикованы к моему пьедесталу, и я не в силах сдвинуться с места.

“I am waited for in Egypt,” said the Swallow. “My friends are flying up and down the Nile, and talking to the large lotus-flowers. Soon they will be going to sleep in the tomb of the great King. The King is there himself in his painted coffin. He is wrapped in yellow linen, and embalmed with spices. Round his neck is a chain of pale green jade, and his hands are like withered leaves.”

— Меня ждут, не дождутся в Египте, — ответила Ласточка. — Мои подруги кружатся над Нилом и беседуют с пышными лотосами. Скоро они полетят на ночлег в усыпальницу великого царя. Там почивает он сам, фараон, в своём роскошном гробу. Он закутан в жёлтые ткани и набальзамирован благовонными травами. Шея у него обвита бледно-зелёной нефритовой цепью, а руки его, как осенние листья.

“Swallow, Swallow, little Swallow,” said the Prince, “will you not stay with me for one night, and be my messenger? The boy is so thirsty, and the mother so sad.”

— Ласточка, Ласточка, крошка-Ласточка! Останься здесь на одну только ночь и будь моею посланницей. Мальчику так хочется пить, а мать его так печальна.

“I don’t think I like boys,” answered the Swallow. “Last summer, when I was staying on the river, there were two rude boys, the miller’s sons, who were always throwing stones at me. They never hit me, of course; we swallows fly far too well for that, and besides, I come of a family famous for its agility; but still, it was a mark of disrespect.”

— Не очень-то мне по сердцу мальчики. Прошлым летом, когда я жила над рекою, дети мельника, злые мальчишки, швыряли в меня каменьями. Конечно, где им попасть! Мы, ласточки, слишком увёртливы. К тому же мой род знаменит быстротой, но всё же в этом швырянии камней, по-моему, мало почтительности.

But the Happy Prince looked so sad that the little Swallow was sorry. “It is very cold here,” he said; “but I will stay with you for one night, and be your messenger.”

Однако Счастливый Принц был так опечален, что Ласточка пожалела его.
— Здесь очень холодно, — сказала она, — но ничего, эту ночь я останусь с тобою и буду у тебя на посылках.

“Thank you, little Swallow,” said the Prince.

— Благодарю тебя, крошка-Ласточка, — молвил Счастливый Принц.

So the Swallow picked out the great ruby from the Prince’s sword, and flew away with it in his beak over the roofs of the town.

И вот Ласточка выклевала крупный рубин из шпаги Счастливого Принца и полетела с этим рубином над городскими крышами.

He passed by the cathedral tower, where the white marble angels were sculptured. He passed by the palace and heard the sound of dancing. A beautiful girl came out on the balcony with her lover. “How wonderful the stars are,” he said to her, “and how wonderful is the power of love!” “I hope my dress will be ready in time for the State-ball,” she answered; “I have ordered passion-flowers to be embroidered on it; but the seamstresses are so lazy.”

Она пролетала над колокольней собора, где беломраморные изваяния ангелов. Она пролетала над королевским дворцом и слышала звуки танцев. На балкон вышла красивая девушка, и с нею её возлюбленный.
— Какое чудо эти звёзды, — сказал ей возлюблённый — и какое чудо власть любви.
— Надеюсь, моё платье поспеет к придворному балу, — ответила она ему. — Я велела на нём вышить страстоцветы, но швеи ведь так ленивы.

He passed over the river, and saw the lanterns hanging to the masts of the ships. He passed over the Ghetto, and saw the old Jews bargaining with each other, and weighing out money in copper scales. At last he came to the poor house and looked in. The boy was tossing feverishly on his bed, and the mother had fallen asleep, she was so tired. In he hopped, and laid the great ruby on the table beside the woman’s thimble. Then he flew gently round the bed, fanning the boy’s forehead with his wings. “How cool I feel,” said the boy, “I must be getting better”; and he sank into a delicious slumber.

Она пролетала над рекою и видала огни на корабельных мачтах. Она пролетала над Гетто и видела старых евреев, заключающих между собою сделки и взвешивающих монеты на медных весах. И, наконец, она прилетала к убогому дому и посмотрела туда. Мальчик метался в жару, а мать его крепко заснула, — она так была утомлена. Ласточка пробралась в каморку и положила рубин на стол, рядом с напёрстком швеи. Потом она стала беззвучно кружиться над мальчиком, навевая на его лицо прохладу.
— Как мне стало прохладно! — сказал ребёнок. — Значит, я скоро поправлюсь. — И он впал в приятную дремоту.

Then the Swallow flew back to the Happy Prince, and told him what he had done. “It is curious,” he remarked, “but I feel quite warm now, although it is so cold.”

А Ласточка возвратилась к Счастливому Принцу и рассказала ему обо всём.
— И странно, — прибавила она, — хотя на дворе и стужа, мне теперь нисколько не холодно.

“That is because you have done a good action,” said the Prince. And the little Swallow began to think, and then he fell asleep. Thinking always made him sleepy.

— Это потому, что ты сделала доброе дело, — объяснил ей Счастливый Принц. И Ласточка задумалась над этим, но тотчас же задремала. Стоило ей задуматься, и она впадала в дремоту.

When day broke he flew down to the river and had a bath. “What a remarkable phenomenon,” said the Professor of Ornithology as he was passing over the bridge. “A swallow in winter!” And he wrote a long letter about it to the local newspaper. Every one quoted it, it was full of so many words that they could not understand.

На рассвете она полетела на речку купаться.
— Странное, необъяснимое явление! — сказал профессор орнитологии, проходивший в ту пору по мосту. — Ласточка — среди зимы!
И он напечатал об этом в одной из местных газет пространное письмо в редакцию. Все цитировали это письмо: оно было наполнено словами, которых ни один не понимал.

“To-night I go to Egypt,” said the Swallow, and he was in high spirits at the prospect. He visited all the public monuments, and sat a long time on top of the church steeple. Wherever he went the Sparrows chirruped, and said to each other, “What a distinguished stranger!” so he enjoyed himself very much.

«Сегодня же ночью — в Египет!» — подумала Ласточка, и сразу ей стало весело. Она осмотрела весь город, каждый общественный памятник и долго сидела на шпиле соборной колокольни. Куда бы она ни явилась, воробьи принимались чирикать: «что за чужак! что за чужак!» — и звали её знатной иностранкой, что было для неё чрезвычайно лестно.

When the moon rose he flew back to the Happy Prince. “Have you any commissions for Egypt?” he cried. “I am just starting.”

Когда же взошла луна, Ласточка вернулась к Счастливому принцу.
— Нет ли у тебя поручений в Египет? — громко спросила она. — Я сию минуту улетаю.

“Swallow, Swallow, little Swallow,” said the Prince, “will you not stay with me one night longer?”

— Ласточка, Ласточка, крошка-Ласточка! — молвил Счастливый Принц. — Останься на одну только ночь.

“I am waited for in Egypt,” answered the Swallow. “To-morrow my friends will fly up to the Second Cataract. The river-horse couches there among the bulrushes, and on a great granite throne sits the God Memnon. All night long he watches the stars, and when the morning star shines he utters one cry of joy, and then he is silent. At noon the yellow lions come down to the water’s edge to drink. They have eyes like green beryls, and their roar is louder than the roar of the cataract.”

— Меня ожидают в Египте, — ответила Ласточка. — Завтра подруги мои полетят на вторые пороги Нила. Там гиппопотамы лежат в тростниках, и на великом гранитном престоле восседает там бог Мемнон. Всю ночь он глядит на звёзды, а когда засияет денница, он приветствует её радостным кликом. В полдень жёлтые львы сходят к реке на водопой. Глаза у них — зелёные бериллы, а рёв их громче, чем рёв водопада.

“Swallow, Swallow, little Swallow,” said the Prince, “far away across the city I see a young man in a garret. He is leaning over a desk covered with papers, and in a tumbler by his side there is a bunch of withered violets. His hair is brown and crisp, and his lips are red as a pomegranate, and he has large and dreamy eyes. He is trying to finish a play for the Director of the Theatre, but he is too cold to write any more. There is no fire in the grate, and hunger has made him faint.”

— Ласточка, Ласточка, крошка-Ласточка! — молвил Счастливый Принц. — Там, далеко, за городом я вижу в мансарде юношу. Он склонился над столом, над бумагами. Перед ним завядшие фиалки. Его губы алы, как гранаты, его чёрные волосы вьются, а глаза его больше и мечтательные. Он торопится закончить свою пьесу для директора театра, но он слишком озяб, огонь догорел у него в очаге, и от голода он лишается чувств.

“I will wait with you one night longer,” said the Swallow, who really had a good heart. “Shall I take him another ruby?” “Alas! I have no ruby now,” said the Prince; “my eyes are all that I have left. They are made of rare sapphires, which were brought out of India a thousand years ago. Pluck out one of them and take it to him. He will sell it to the jeweller, and buy food and firewood, and finish his play.”

— Хорошо, я останусь с тобой до утра! — сказала Ласточка Принцу. У неё, в сущности, было доброе сердце. — Где же у тебя другой рубин?
— Нет у меня больше рубинов, увы! — молвил Счастливый Принц. — Мои глаза — это всё, что осталось. Они сделаны из редкостных сапфиров и тысячу лет назад были привезены из Индии. Выклюй один из них и отнеси к тому человеку. Он продаст его ювелиру и купит себе пищи и дров, и закончит свою пьесу.

“Dear Prince,” said the Swallow, “I cannot do that”; and he began to weep.

— Милый Принц, я этого не сделаю! — И Ласточка стала плакать.

“Swallow, Swallow, little Swallow,” said the Prince, “do as I command you.”

— Ласточка, Ласточка, крошка-Ласточка! Исполни волю мою!

So the Swallow plucked out the Prince’s eye, and flew away to the student’s garret. It was easy enough to get in, as there was a hole in the roof. Through this he darted, and came into the room. The young man had his head buried in his hands, so he did not hear the flutter of the bird’s wings, and when he looked up he found the beautiful sapphire lying on the withered violets.

И выклевала Ласточка у Счастливого Принца глаз и полетела к жилищу поэта. Ей было нетрудно проникнуть туда, ибо крыша была дырявая. Юноша сидел, закрыв лицо руками, и не слыхал трепетания крыльев. Только потом он заметил сапфир в пучке увядших фиалок.

“I am beginning to be appreciated,” he cried; “this is from some great admirer. Now I can finish my play,” and he looked quite happy. The next day the Swallow flew down to the harbour. He sat on the mast of a large vessel and watched the sailors hauling big chests out of the hold with ropes. “Heave a-hoy!” they shouted as each chest came up. “I am going to Egypt!” cried the Swallow, but nobody minded, and when the moon rose he flew back to the Happy Prince.

— Однако меня начинают ценить! — радостно крикнул он. — Это от какого-нибудь знатного поклонника. Теперь-то я могу окончить мою пьесу! — И счастье было на лице у него.
А утром Ласточка отправилась в гавань. Она села на мачту большого корабля и стала оттуда смотреть, как матросы выгружали верёвками из трюма какие-то ящики.
— Дружнее! Дружнее! — кричали они, когда ящик поднимался наверх.
— А я улетаю в Египет! — сообщила им Ласточка, но на неё никто не обратил внимания.
Только вечером, когда взошла луна, она возвратилась к Принцу.

“I am come to bid you good-bye,” he cried.

— Теперь уже, наверное, прощай! — издали закричала она.

“Swallow, Swallow, little Swallow,” said the Prince, “will you not stay with me one night longer?”

— Ласточка, Ласточка, крошка-Ласточка! — отозвался Счастливый Принц. — Не останешься ли ты до утра?

“It is winter,” answered the Swallow, “and the chill snow will soon be here. In Egypt the sun is warm on the green palm-trees, and the crocodiles lie in the mud and look lazily about them. My companions are building a nest in the Temple of Baalbec, and the pink and white doves are watching them, and cooing to each other. Dear Prince, I must leave you, but I will never forget you, and next spring I will bring you back beautiful jewels in place of those you have given away. The ruby shall be redder than a red rose, and the sapphire shall be as blue as the great sea.”

— Теперь зима, — ответила Ласточка, — и скоро здесь пойдёт холодный снег. А в Египте тёплое солнце на зелени пальм, и крокодилы вытянулись в тине и лениво глядят по сторонам. Мои подруги вьют уже гнёзда в Баальбековом храме, а белые и розовые голуби смотрят на них и воркуют. Милый Принц, я не могу остаться, но я никогда не забуду тебя и, когда наступит весна, я принесу тебе оттуда, из Египта, два драгоценных камня, вместо тех, которые ты отдал. Алее, чем алая роза, будет рубин у тебя и сапфир голубее волны.

“In the square below,” said the Happy Prince, “there stands a little match-girl. She has let her matches fall in the gutter, and they are all spoiled. Her father will beat her if she does not bring home some money, and she is crying. She has no shoes or stockings, and her little head is bare. Pluck out my other eye, and give it to her, and her father will not beat her.”

— Внизу, на бульваре, — молвил Счастливый Принц, — стоит маленькая девочка со спичками. Она уронила их в канаву, они испортились, и её отец прибьёт её, если она возвратится без денег. Она плачет. У неё ни башмаков, ни чулок, и голова у неё непокрытая. Выклюй другой мой глаз, отдай его девочке, и отец не тронет её.

“I will stay with you one night longer,” said the Swallow, “but I cannot pluck out your eye. You would be quite blind then.” “Swallow, Swallow, little Swallow,” said the Prince, “do as I command you.”

— Я могу остаться с тобою, — ответила Ласточка, — но выклёвывать твой глаз не могу. Ведь тогда ты будешь слепой.
— Ласточка, Ласточка, крошка-Ласточка! — молвил Счастливый Принц, — исполни волю мою.

So he plucked out the Prince’s other eye, and darted down with it. He swooped past the match-girl, and slipped the jewel into the palm of her hand. “What a lovely bit of glass,” cried the little girl; and she ran home, laughing.

И выклёвывала снова у Принца маленькая Ласточка глаз, и подлетала к девочке и уронила ей сокровище в руку.
— Какое красивое стёклышко! — воскликнула маленькая девочка и, смеясь, побежала домой.

Then the Swallow came back to the Prince. “You are blind now,” he said, “so I will stay with you always.”

Ласточка возвратилась к Принцу.
— Теперь, когда ты слепой, я останусь с тобою навеки.

“No, little Swallow,” said the poor Prince, “you must go away to Egypt.”

— Нет, моя милая Ласточка, — ответил несчастный Принц, — ты должна отправиться в Египет.

“I will stay with you always,” said the Swallow, and he slept at the Prince’s feet.

— Я останусь с тобой навеки, — сказала Ласточка и уснула у ног его.

All the next day he sat on the Prince’s shoulder, and told him stories of what he had seen in strange lands. He told him of the red ibises, who stand in long rows on the banks of the Nile, and catch gold fish in their beaks; of the Sphinx, who is as old as the world itself, and lives in the desert, and knows everything; of the merchants, who walk slowly by the side of their camels, and carry amber beads in their hands; of the King of the Mountains of the Moon, who is as black as ebony, and worships a large crystal; of the great green snake that sleeps in a palm-tree, and has twenty priests to feed it with honey-cakes; and of the pygmies who sail over a big lake on large flat leaves, and are always at war with the butterflies.

А с утра целый день просидела она у него на плече и рассказывала ему о том, что видела в далёких краях: о розовых ибисах, которые длинной фалангой стоят вдоль Нильского берега и клювами вылавливают золотую рыбку; о Сфинксе, старом, как мир, живущем в пустыне и знающем всё; о купцах, которые медленно шествуют рядом со своими верблюдами, с янтарными метками в руках; о Царе Лунных гор, который чёрен, как чёрное дерево, и поклоняется большому куску хрусталя; о великом Зелёном Змее, спящем в пальмовом дереве: нужно двадцать жрецов, чтоб кормить его медовыми пряниками; о пигмеях, что плавают по озеру на плоских широких листьях и вечно сражаются с бабочками.

“Dear little Swallow,” said the Prince, “you tell me of marvellous things, but more marvellous than anything is the suffering of men and of women. There is no Mystery so great as Misery. Fly over my city, little Swallow, and tell me what you see there.”

— Милая Ласточка, — молвил Счастливый Принц, — обо многом удивительном рассказываешь ты. Но самое удивительное в мире это — людские страдания. Нет чуда чудеснее нужды. Облети же, милая, мой город и расскажи мне всё, что ты увидишь там.

So the Swallow flew over the great city, and saw the rich making merry in their beautiful houses, while the beggars were sitting at the gates. He flew into dark lanes, and saw the white faces of starving children looking out listlessly at the black streets. Under the archway of a bridge two little boys were lying in one another’s arms to try and keep themselves warm. “How hungry we are!” they said. “You must not lie here,” shouted the Watchman, and they wandered out into the rain.

И Ласточка полетала над столицей и видела, как в пышных палатах ликуют богатые, а бедные сидят у их порога. В тёмных закоулках побывала она и видела бледные личики истощённых детей, печально глядящих на чёрную улицу. Под мостом два маленьких мальчика лежали обнявшись, стараясь согреться.
— Нам хочется есть! — повторяли они.
— Здесь не полагается валяться! — закричал на них сторож. И снова они вышли под дождь.

Then he flew back and told the Prince what he had seen. “I am covered with fine gold,” said the Prince, “you must take it off, leaf by leaf, and give it to my poor; the living always think that gold can make them happy.”

Ласточка возвратилась к Принцу и поведала всё, что видела.
— Я весь позолоченный, — молвил Счастливый Принц. — Сними с меня золото, листок за листком, и раздай его тем, кто нуждается. Люди, покуда живут, думают, что в золоте счастье.

Leaf after leaf of the fine gold the Swallow picked off, till the Happy Prince looked quite dull and grey. Leaf after leaf of the fine gold he brought to the poor, and the children’s faces grew rosier, and they laughed and played games in the street. “We have bread now!” they cried.

Листок за листком Ласточка снимала со статуи золото, покуда Счастливый Принц не сделался тусклым и блёклым. Листок за листком раздавала она его чистое золото бедным, и детские щёки розовели, и дети начинали смеяться и затевали на улицах игры.
— А у нас есть хлеб! — кричали они.

Then the snow came, and after the snow came the frost. The streets looked as if they were made of silver, they were so bright and glistening; long icicles like crystal daggers hung down from the eaves of the houses, everybody went about in furs, and the little boys wore scarlet caps and skated on the ice.

Потом пришёл снег, а за снегом пришёл и мороз. Как серебряные сделались улицы, сверкающие и блестящие; сосульки, как хрустальные кинжалики, повисли на крышах домов; все закутались в шубы, и мальчики в красных шапочках катались по льду на коньках.

The poor little Swallow grew colder and colder, but he would not leave the Prince, he loved him too well. He picked up crumbs outside the baker’s door when the baker was not looking, and tried to keep himself warm by flapping his wings.

Ласточка, бедная, зябла и мёрзла, но Принца не хотела покинуть, так как очень любила его. Она украдкой подбирала у булочной крошки и хлопала крыльями, чтобы согреться.

But at last he knew that he was going to die. He had just strength to fly up to the Prince’s shoulder once more. “Good-bye, dear Prince!” he murmured, “will you let me kiss your hand?”

Но наконец она поняла, что настало ей время умирать. Только у неё и хватило силы — в последний раз взобраться Принцу на плечо.
— Прощай, милый Принц! — прошептала она. — Ты позволишь мне поцеловать твою руку?

“I am glad that you are going to Egypt at last, little Swallow,” said the Prince, “you have stayed too long here; but you must kiss me on the lips, for I love you.”

— Я рад, что ты наконец улетаешь в Египет, — ответил Счастливый Принц. — Ты слишком долго здесь оставалась; но ты должна поцеловать меня в губы, потому что я люблю тебя.

“It is not to Egypt that I am going,” said the Swallow. “I am going to the House of Death. Death is the brother of Sleep, is he not?”

— Не в Египет я улетаю, — ответила Ласточка. — Я улетаю в обитель Смерти. Смерть и Сон не родные ли братья?

And he kissed the Happy Prince on the lips, and fell down dead at his feet.

И она поцеловала Счастливого Принца в уста и упала мёртвая к его ногам.

At that moment a curious crack sounded inside the statue, as if something had broken. The fact is that the leaden heart had snapped right in two. It certainly was a dreadfully hard frost.

И в ту же минуту страшный треск раздался у статуи внутри, словно что-то там разорвалось. Это раскололось оловянное сердце. Воистину был жестокий мороз.

Early the next morning the Mayor was walking in the square below in company with the Town Councillors. As they passed the column he looked up at the statue: “Dear me! how shabby the Happy Prince looks!” he said.

Рано утром внизу на бульваре гулял городской голова, а с ним городские советники. Проходя мимо колонны Принца, голова посмотрел на статую.
— Боже! Какой стал оборвыш этот Счастливый Принц! — воскликнул городской голова.

“How shabby indeed!” cried the Town Councillors, who always agreed with the Mayor, and they went up to look at it.

— Именно, именно оборвыш! — подхватили городские советники, всегда с головой соглашающиеся. И они приблизились к статуе, чтобы её осмотреть.

“The ruby has fallen out of his sword, his eyes are gone, and he is golden no longer,” said the Mayor. “in fact, he is little better than a beggar!”

— Рубина уже нет в его шпаге, глаза его выпали, и позолота с него сошла, — продолжал городской голова. — Он хуже любого нищего!

“Little better than a beggar,” said the Town Councillors. “And here is actually a dead bird at his feet!” continued the Mayor. “We must really issue a proclamation that birds are not to be allowed to die here.” And the town Clerk made a note of the suggestion.

— Именно, хуже нищего! — подтвердили городские советники.
— А у ног его валяется какая-то мёртвая птица. Нам следовало бы издать постановление: птицам здесь умирать воспрещается. И секретарь городского совета тотчас же занёс это предложение в книгу.

So they pulled down the statue of the Happy Prince. “As he is no longer beautiful he is no longer useful,” said the Art Professor at the University.

И свергли статую Счастливого Принца.
— В нём уже нет красоты, а стало быть, нет и пользы! — говорил в университете профессор эстетики.

Then they melted the statue in a furnace, and the Mayor held a meeting of the Corporation to decide what was to be done with the metal. “We must have another statue, of course,” he said, “and it shall be a statue of myself.”

И расплавили статую в горне, и созвал голова городской совет, и решали, что делать с металлом. — Сделаем новую статую! — предложил городской голова. — И эта новая статуя пускай изображает меня!

“Of myself,” said each of the Town Councillors, and they quarrelled. When I last heard of them they were quarrelling still.

— Меня! — сказал каждый советник, и все они стали ссориться. Недавно мне довелось о них слышать: они ссорятся и доныне.

“What a strange thing,” said the overseer of the workmen at the foundry. “This broken lead heart will not melt in the furnace. We must throw it away.” So they threw it on a dust heap where the dead Swallow was also lying.

— Удивительно! — сказал главный литейщик. — Это разбитое оловянное сердце не хочет расплавляться в печи. Мы должны его выбросить вон.
И швырнули его в кучу сора, где лежала и мёртвая Ласточка.

“Bring me the two most precious things in the city,” said God to one of His Angels; and the Angel brought Him the leaden heart and the dead bird.

И повелел Господь ангелу Своему:
— Принеси Мне самое ценное, что ты найдёшь в этом городе.
И принёс Ему ангел оловянное сердце и мёртвую птицу.

“You have rightly chosen,” said God, “for in my garden of Paradise this little bird shall sing for evermore, and in my city of gold the Happy Prince shall praise me.”

— Справедливо ты выбрал, — сказал Господь. — Ибо в Моих райских садах эта малая пташка будет петь во веки веков, а в Моём золотом чертоге Счастливый Принц будет воздавать Мне хвалу.