— Jeigu aš įsakysiu kokiam generolui skraidyti nuo vieno žiedo prie kito kaip drugeliui ar parašyti tragediją, ar pasiversti jūros paukščiu ir jeigu generolas neįvykdys mano įsakymo, tada katras iš mudviejų bus kaltas — jis ar aš?

— Если я прикажу какому-нибудь генералу порхать бабочкой с цветка на цветок, или сочинить трагедию, или обернуться морской чайкой и генерал не выполнит приказа, кто будет в этом виноват — он или я?

— Jūs, — tvirtai atsakė princas.

— Вы, ваше величество, — ни минуты не колеблясь, ответил Маленький принц.

— Teisybė, — pritarė jam karalius. — Kiekvieną reikia prašyti to, ką jis gali duoti. Valdžia pirmiausia turi būti protinga. Jei įsakysi savo liaudžiai pulti į jūrą, ji sukels revoliuciją. Aš turiu teisę reikalauti klusnumo, nes mano įsakymai protingi.

— Совершенно верно, — подтвердил король. — С каждого надо спрашивать то, что он может дать. Власть прежде всего должна быть разумной. Если ты повелишь своему народу броситься в море, он устроит революцию. Я имею право требовать послушания, потому что веления мои разумны.

— O kaip mano saulėlydis? — priminė mažasis princas, kuris niekad nepamiršdavo ko klausęs.

— А как же заход солнца? — напомнил Маленький принц: раз о чём-нибудь спросив, он уже не отступался, пока не получал ответа.

— Tu gausi savo saulėlydį. Aš pareikalausiu jo. Tačiau remdamasis valdymo mokslo principais palauksiu palankių sąlygų.

— Будет тебе и заход солнца. Я потребую, чтобы солнце зашло. Но сперва дождусь благоприятных условий, ибо в этом и состоит мудрость правителя.

— O kada tai bus? — pasiteiravo mažasis princas.

— А когда условия будут благоприятные? — осведомился Маленький принц.

— Hm, hm, — numykė karalius, žiūrėdamas į didžiulį kalendorių. — Hm, hm… Tai bus apie… apie… šį vakarą saulė leisis be dvidešimt minučių aštuntą. Ir tu įsitikinsi, kaip tiksliai vykdomi mano įsakymai.

— Гм, гм, — ответил король, листая толстый календарь. — Это будет… Гм, гм… Сегодня это будет в семь часов сорок минут вечера. И тогда ты увидишь, как точно исполнится моё повеление.

Mažasis princas nusižiovavo. Jam buvo gaila praleisto saulėlydžio. Be to, ėmė darytis truputį nuobodu.

Маленький принц зевнул. Жаль, что тут не поглядишь на заход солнца, когда хочется! И, по правде говоря, ему стало скучновато.

— Aš čia daugiau neturiu ką veikti, — tarė jis karaliui. — Keliausiu toliau!

— Мне пора, — сказал он королю. — Больше мне здесь нечего делать.

— Pasilik! — paprašė karalius, kuris labai didžiavosi turėdamas valdinį. — Pasilik, aš paskirsiu tave ministru!

— Останься! — сказал король: он был очень горд тем, что у него нашёлся подданный, и не хотел с ним расставаться. — Останься, я назначу тебя министром.

— Kieno ministru?

— Министром чего?

— Na… teisingumo!

— Ну… юстиции.

— Bet čia nėra ko teisti!

— Но ведь здесь некого судить!

— To mes nežinome, — atsakė karalius. — Aš dar neapėjau visos savo karalystės. Esu labai senas, vaikščiodamas nuvargstu, o karietai čia nėra vietos.

— Как знать, — возразил король. — Я ещё не осмотрел всего моего королевства. Я очень стар, для кареты у меня нет места, а ходить пешком так утомительно…

— Užtat aš jau ją apžiūrėjau, — tarė mažasis princas, pasilenkęs ir pažvelgęs dar į kitą planetos pusę. — Ten irgi nieko nėra…

Маленький принц наклонился и ещё раз заглянул на другую сторону планеты.
— Но я уже смотрел! — воскликнул он. — Там тоже никого нет.

— Tada tu teisi pats save, — pasakė karalius. — Tai kur kas sunkiau. Daug sunkiau teisti save nei teisti kitus. Jei tau pavyks teisingai nuteisti save, vadinasi, tu iš tikrųjų labai išmintingas.

— Тогда суди сам себя, — сказал король. — Это самое трудное. Себя судить куда трудней, чем других. Если ты сумеешь правильно судить себя, значит, ты поистине мудр.

— Aš, — tarė mažasis princas, — galiu teisti save bet kur. Man nebūtina čia gyventi.

— Сам себя я могу судить где угодно, — сказал Маленький принц. — Для этого мне незачем оставаться у вас.

— Hm, hm… — numykė karalius. — Man regis, kažkur mano planetoje gyvena sena žiurkė. Girdžiu, kaip ji nakčia skrebena. Galėsi nuteisti tą seną žiurkę. Kartais nuteisi ją myriop. Tada jos gyvenimas priklausys nuo tavo teisingumo. Tačiau kaskart tu jai suteiksi malonę. Reikia saugoti žiurkę, juk turime tik ją vieną.

— Гм, гм… — сказал король. — Мне кажется, где-то на моей планете живёт старая крыса. Я слышу, как она скребётся по ночам. Ты мог бы судить эту старую крысу. Время от времени приговаривай её к смертной казни. От тебя будет зависеть её жизнь. Но потом каждый раз надо будет её помиловать. Надо беречь старую крысу, она ведь у нас одна.

— Aš, — atsakė mažasis princas, — nemėgstu teisti myriop, be to, atrodo, man metas eiti.

— Не люблю я выносить смертные приговоры, — сказал Маленький принц. — И вообще мне пора.

— Ne, — tarė karalius.

— Нет, не пора, — возразил король.

Tačiau, jau susirengęs į kelionę, mažasis princas nenorėjo skaudinti senojo monarcho.

Маленький принц уже совсем собрался в дорогу, но ему не хотелось огорчать старого монарха.

— Jeigu Jūsų Didenybė pageidauja, kad aš iškart paklusčiau, Ji turėtų duoti man protingą įsakymą. Pavyzdžiui, Ji galėtų man įsakyti išvykti greičiau nei per minutę. Man regis, sąlygos visai palankios…

— Если вашему величеству угодно, чтобы ваши повеления беспрекословно исполнялись, — сказал он, — вы могли бы отдать благоразумное приказание. Например, повелите мне пуститься в путь, не мешкая ни минуты… Мне кажется, условия для этого самые что ни на есть благоприятные.

Karalius nieko neatsakė, ir mažasis princas, valandėlę dvejojęs, atsiduso ir leidosi į kelią…

Король не отвечал, и Маленький принц немного помедлил в нерешимости, потом вздохнул и отправился в путь.

— Skiriu tave ambasadoriumi, — paskubom šūktelėjo karalius.

— Назначаю тебя послом! — поспешно крикнул вдогонку ему король.

Ir atrodė be galo valdingas.

И вид у него при этом был такой, точно он не потерпел бы никаких возражений.

„Suaugusieji labai keisti“, — keliaudamas toliau, tyliai mąstė mažasis princas.

«Странный народ эти взрослые», — сказал себе Маленький принц, продолжая путь.

XI

ГЛАВА XI

Antrojoje planetoje gyveno garbėtroška.

На второй планете жил честолюбец.

— Aha, štai ateina mano gerbėjas! — sušuko garbėtroška jau iš tolo, vos tik pamatęs mažąjį princą.

— О, вот и почитатель явился! — воскликнул он, ещё издали завидев Маленького принца.

Juk garbėtroškos mano, kad visi kiti žmonės jais tiesiog žavisi.

Ведь тщеславным людям кажется, что все ими восхищаются.

— Laba diena, — pasisveikino mažasis princas. — Kokia juokinga jūsų skrybėlė!

— Добрый день, — сказал Маленький принц. — Какая у вас забавная шляпа.

— Ji skirta sveikintis, — atsakė garbėtroška. — Aš pakeliu ją, kai žmonės mane sveikina. Deja, čia niekas niekad neužsuka.

— Это чтобы раскланиваться, — объяснил честолюбец. — Чтобы раскланиваться, когда меня приветствуют. К несчастью, сюда никто не заглядывает.

— Tikrai? — nusistebėjo mažasis princas nieko nesupratęs.

— Вот как? — промолвил Маленький принц: он ничего не понял.

— Paplok delnais, — paprašė garbėtroška.

— Похлопай-ка в ладоши, — сказал ему честолюбец.

Mažasis princas paplojo delnais. Garbėtroška santūriai pasveikino jį kilstelėdamas skrybėlę.

Маленький принц захлопал в ладоши. Честолюбец снял шляпу и скромно раскланялся.

„Čia linksmiau nei karaliaus planetoje“, — pamanė mažasis princas. Ir vėl ėmė pliaukšėti delnais, o garbėtroška — sveikintis kilnodamas skrybėlę.

«Здесь веселее, чем у старого короля», — подумал Маленький принц. И опять стал хлопать в ладоши. А честолюбец опять стал раскланиваться, снимая шляпу.

Penkias minutes papliaukšėjus delnais, mažajam princui nusibodo šis žaidimas.

Так минут пять подряд повторялось одно и то же, и Маленькому принцу это наскучило.

— O ką reikia daryti, kad skrybėlė nukristų? — paklausė jis.

— А что надо сделать, чтобы шляпа упала? — спросил он.

Tačiau garbėtroška jo neišgirdo. Garbėtroškos girdi tik liaupses.

Но честолюбец не слышал. Тщеславные люди глухи ко всему, кроме похвал.

— Ar tu iš tikrųjų manimi žaviesi? — paklausė jis mažojo princo.

— Ты и в самом деле мой восторженный почитатель? — спросил он Маленького принца.

— Ką reiškia „žavėtis“?

— А как это — почитать?

— „Žavėtis“ reiškia, kad tu laikai mane gražiausiu, geriausiai apsirengusiu, turtingiausiu ir protingiausiu žmogumi planetoje.

— Почитать значит признавать, что на этой планете я всех красивее, всех наряднее, всех богаче и всех умней.

— Bet tavo planetoje daugiau nieko nėra!

— Да ведь на твоей планете больше и нет никого!

— Suteik man malonumą. Vis tiek žavėkis manimi!

— Ну, доставь мне удовольствие, всё равно восхищайся мною!

— Aš žaviuosi tavimi, — tarė mažasis princas, vos vos gūžtelėdamas pečiais, — bet kas tau iš to?

— Я восхищаюсь, — сказал Маленький принц, слегка пожав плечами, — но что тебе от этого за радость?

Ir mažasis princas jį paliko.

И он сбежал от честолюбца.

„Tie suaugusieji iš tikrųjų labai keisti“, — naiviai pagalvojo jis, vėl leisdamasis į kelią.

«Право же, взрослые — очень странные люди», — простодушно подумал он, пускаясь в путь.

XII

ГЛАВА ХII

Kitoje planetoje gyveno girtuoklis. Mažasis princas viešėjo pas jį labai trumpai, bet ši viešnagė jį be galo nuliūdino.

На следующей планете жил пьяница. Маленький принц пробыл у него совсем недолго, но стало ему после этого очень невесело.

— Ką tu čia veiki? — paklausė jis girtuoklio, kurį išvydo sėdintį prieš ištisą virtinę butelių — tuščių ir pilnų.

Когда он явился на эту планету, пьяница молча сидел и смотрел на выстроившиеся перед ним полчища бутылок — пустых и полных.
— Что это ты делаешь? — спросил Маленький принц.

— Geriu, — niūriai atsakė girtuoklis.

— Пью, — мрачно ответил пьяница.

— Kodėl tu geri? — paklausė mažasis princas.

— Зачем?

— Kad užmirščiau, — atsakė girtuoklis.

— Чтобы забыть.

— Ką užmirštum? — paklausė mažasis princas, kuriam jau buvo jo gaila.

— О чём забыть? — спросил Маленький принц; ему стало жаль пьяницу.

— Kad užmirščiau, jog man gėda, — prisipažino girtuoklis, nuleisdamas galvą.

— Хочу забыть, что мне совестно, — признался пьяница и повесил голову.

— Ko gėda? — pasiteiravo mažasis princas, kuris norėjo jam padėti.

— Отчего же тебе совестно? — спросил Маленький принц, ему очень хотелось помочь бедняге.

— Gėda gerti! — nukirto girtuoklis ir galutinai nutilo.

— Совестно пить! — объяснил пьяница, и больше от него нельзя было добиться ни слова.

Ir suglumęs mažasis princas jį paliko.

И Маленький принц отправился дальше, растерянный и недоумевающий.

„Suaugusieji iš tikrųjų labai labai keisti“, — tyliai mąstė jis, keliaudamas toliau.

«Да, право же, взрослые очень, очень странный народ», — думал он, продолжая путь.

XIII

ГЛАВА XIII

Ketvirtoji planeta priklausė verslininkui. Jis buvo taip užsiėmęs, kad priėjus mažajam princui net nepakėlė galvos.

Четвёртая планета принадлежала деловому человеку. Он был так занят, что при появлении Маленького принца даже головы не поднял.

— Laba diena, — pasisveikino mažasis princas. — Jūsų cigaretė užgesusi.

— Добрый день, — сказал ему Маленький принц. — Ваша папироса погасла.

— Trys ir du — penki. Penki ir septyni — dvylika. Dvylika ir trys — penkiolika. Penkiolika ir septyni — dvidešimt du. Dvidešimt du ir šeši — dvidešimt aštuoni. Neturiu kada jos užsidegti. Dvidešimt šeši ir penki — trisdešimt vienas. Ok! Taigi iš viso — penki šimtai vienas milijonas šeši šimtai dvidešimt du tūkstančiai septyni šimtai trisdešimt vienas.

— Три да два — пять. Пять да семь — двенадцать. Двенадцать да три — пятнадцать. Добрый день. Пятнадцать да семь — двадцать два. Двадцать два да шесть — двадцать восемь. Некогда спичкой чиркнуть. Двадцать шесть да пять — тридцать один. Уф! Итого, стало быть, пятьсот один миллион шестьсот двадцать две тысячи семьсот тридцать один.

— Penki šimtai milijonų ko?

— Пятьсот миллионов чего?

— Kaip? Tu dar čia? Penki šimtai vienas milijonas… Nebeprisimenu… Turiu tiek darbo! Aš rimtas žmogus, neleidžiu laiko plepalams! Du ir penki — septyni…

— А? Ты ещё здесь? Пятьсот миллионов… Уж не знаю, чего… У меня столько работы! Я человек серьёзный, мне не до болтовни! Два да пять — семь…

— Penki šimtai vienas milijonas ko? — pakartojo mažasis princas, kuris niekada gyvenime nepamiršdavo ko klausęs.

— Пятьсот миллионов чего? — повторил Маленький принц: спросив о чём-нибудь, он не успокаивался, пока не получал ответа.

Verslininkas pakėlė galvą:

Деловой человек поднял голову.

— Jau penkiasdešimt ketverius metus gyvenu šioje planetoje ir buvau sutrukdytas tik tris kartus. Pirmą kartą, prieš dvidešimt dvejus metus, pas mane dievaižin iš kur atskrido karkvabalis. Jis kėlė siaubingą triukšmą, ir tada aš padariau keturias sudėties klaidas.

— Уже пятьдесят четыре года я живу на этой планете, и за всё время мне мешали только три раза. В первый раз, двадцать два года тому назад, ко мне откуда-то залетел майский жук. Он поднял ужасный шум, и я тогда сделал четыре ошибки в сложении.

Antrąkart, prieš vienuolika metų, mane buvo ištikęs reumato priepuolis. Aš mažai mankštinuosi. Neturiu kada tinginiauti. Aš rimtas žmogus. Trečią kartą… štai dabar! Regis, sakiau penki šimtai vienas milijonas…

Во второй раз, одиннадцать лет тому назад, у меня был приступ ревматизма. От сидячего образа жизни. Мне разгуливать некогда. Я человек серьёзный. Третий раз… вот он! Итак, стало быть, пятьсот миллионов…

— Milijonas ko?

— Миллионов чего?

Pagaliau supratęs, kad mažylis neatstos nuo jo, verslininkas atsakė:

Деловой человек понял, что надо ответить, а то не будет ему покоя.

— Milijonas tų daikčiukų, kuriuos mes kartais matome danguje.

— Пятьсот миллионов этих маленьких штучек, которые иногда видны в воздухе.

— Musių?

— Это что же, мухи?

— Ne musių. Mažų spindinčių daikčiukų.

— Да нет же, такие маленькие, блестящие.

— Bičių?

— Пчёлы?

— Ne bičių. Mažų sidabrinių daikčiukų, žadinančių dykaduoniams svajones. Bet aš rimtas žmogus! Aš neturiu kada tuščiai svajoti.

— Да нет же. Такие маленькие, золотые, всякий лентяй как посмотрит на них, так и размечтается. А я человек серьёзный. Мне мечтать некогда.

— A, žvaigždžių?

— А, звёзды?

— Na, taip. Žvaigždžių.

— Вот-вот. Звёзды.

— O ką tu veiki su tais penkiais šimtais milijonų žvaigždžių?

— Пятьсот миллионов звёзд? Что же ты с ними делаешь?

— Penki šimtai vienas milijonas šeši šimtai trisdešimt viena. Aš rimtas žmogus, mėgstu tikslumą.

— Пятьсот один миллион шестьсот двадцать две тысячи семьсот тридцать одна. Я человек серьёзный, я люблю точность.

— Ir ką tu veiki su tomis žvaigždėmis?

— Так что же ты делаешь со всеми этими звёздами?

— Ką aš veikiu su jomis?

— Что делаю?

— Taip.

— Да.

— Nieko. Aš jas turiu.

— Ничего не делаю. Я ими владею.

— Tu turi žvaigždes?

— Владеешь звёздами?

— Taip.

— Да.

— Bet aš jau mačiau karalių, kuris…

— Но я уже видел короля, который…

— Karaliai nieko neturi. Jie tik kam nors „viešpatauja“. Tai visai kas kita.

— Короли ничем не владеют. Они только правят. Это совсем другое дело.

— O kas tau iš to, kad turi žvaigždes?

— А для чего тебе владеть звёздами?

— Esu turtingas.

— Чтоб быть богатым.

— O kas tau iš to, kad esi turtingas?

— А для чего быть богатым?

— Galiu nusipirkti kitų žvaigždžių, jeigu kas nors jų atranda.

— Чтобы покупать ещё новые звёзды, если их кто-нибудь откроет.

„Šitas vyras, — tyliai pagalvojo mažasis princas, — samprotauja beveik kaip mano girtuoklis“.

«Он рассуждает почти как пьяница», — подумал Маленький принц.

Tačiau klausinėjo toliau:

И стал спрашивать дальше:

— Kaip galima turėti žvaigždes?

— А как можно владеть звёздами?

— O jos kieno? — suirzęs atsikirto verslininkas.

— Звёзды чьи? — ворчливо спросил делец.

— Nežinau. Niekieno.

— Не знаю. Ничьи.