Բայց նա չպատասխանեց: Նա ուղղակի ասաց.

Бірақ ол менің сұрағыма жауап қатпады. Ол маған жай ғана былай деді:

— Սրտին էլ է ջուր պետք:

— Су жүрекке де пайдалы…

Ես չհասկացա, բայց լռեցի: Ես գիտեի, որ պետք չի նրան հարցուփորձ անել:

Мен оның айтқанын түсінбесем де, үндемедім… Оған сұрақ қоюдың пайдасы жоқ екенін білетінмін.

Նա հոգնեց: Նստեց ավազի վրա: Ես նստեցի նրա կողքին: Լռեցինք: Հետո նա ասաց.

Ол шаршаған еді. Жерге отыра кетті. Мен қасына жайғастым. Біразға созылған созылған үнсіздіктен соң ол былай деді:

— Աստղերը շատ գեղեցիկ են, որովհետև նրան վրա ինչ-որ մի տեղ կա մի ծաղիկ, թեև չի երևում…

— Көзге ілінбейтін бір гүлдің әсерінен жұлдыздар әдемі болып тұрғаны…

— Այո, իհարկե, — ասացի ես՝ նայելով լուսնի լույսով լուսավորված ալիքվող ավազին:

Мен «Әрине» дедім де, үндеместен ай сәулесіне малынған құм толқындарына қарап отыра бердім.

— Անապատն էլ է գեղեցիկ, — ավելացրեց Փոքրիկ իշխանը:

— Шөл дала қандай әдемі, — деп қосып қойды ол.

— Դա ճիշտ է: Ինձ անապատը միշտ էլ դուր է եկել: Նստում ես ավազաթմբի վրա՝ ոչինչ չի երևում, ոչինչ չի լսվում: Բայց էլի լռության մեջ ինչ-որ բան շողում է…

Онысы рас еді. Мен шөл даланы ұнатамын. Құм төбешікте отырасың. Көзге еш нәрсе түспейді. Еш дыбыс естілмейді. Сол кезде бір нәрсе сәулеленді…

— Գիտե՞ս ինչու է անապատը լավ, — ասաց նա: — Նրա մեջ ինչ-որ տեղերում աղբյուրներ են թաքնված…

— Шөл даланың көркін келтіретін нәрсе, — деді Кішкентай ханзада, — ол — ойламаған бір жерінде құдықтың тығылып жататыны…

Ես մնացի քարացած, հանկարծ հասկացա, թե ինչ է նշանակում ավաից բխող խորհրդավոր լույսը: Մի ժամանակ, երբ ես փոքրիկ տղա էի, ապրում էի մի հին, շատ հին տան մեջ: Պատմում էին, թե այդ տանը գանձ կա թաքցրած: Հասկանալի է, որ այդպես էլ այդ գանձը ոչ ոք չգտավ, գուցե ոչ ոք երբեք էլ չէր փնտրել այն: Բայց դրա պատճառով տունը ոնց որ կախարդված լիներ: Այդ տունն իր սրտում գաղտնիք ուներ պահած…

Кенет менің есіме құмнан шашыраған осы жұмбақ сәуленің не екені сап ете түсті. Мен бала шағымда көне бір үйде тұрғанмын. Халықтың айтуы бойынша сол үйде тығулы қазына бар екен дейтін еді. Әрине, ешкім оны тапқан емес, мүмкін іздемеген де болар. Бірақ ол жайт сол үйді қуанышқа кенелтетін. Менің үйім құпия бір сырды жаырғандай сезілетін…

— Այո, — ասացի ես: — Լինի դա տուն, աստղ կամ անապատ, դրանց ամե-

— Иә, — дедім мен Кішкентай ханзадаға, үй болсын, асыпандағы жұлдыз немесе шөл дала болсын, оларды әдемі ететін нәрсені көзбен көре алмайсың!

— Ես շատ ուրախ եմ, որ դու համաձայն ես իմ բարեկամ աղվեսի հետ, — արձագանքեց Փոքրիկ իշխանը:

— Түлкімнің айтқанын қостайтыныыңа мен қуаныыштымын, — деді ол.

Հետո նա քնեց: Ես նրան առա ձեռքերիս վրա ու շարունակեցի ճամփան: Ես հուզված էի: Ինձ թվում էր, թե փխրուն մի գանձ եմ տանում: Ինձ թվում էր, որ մեր Երկրի վրա նրանից ավելի փխրուն բան չկա:

Кішкентай ханзада ұйықтап бара жатқан соң, оны көтеріп алдым да, жолға шықтым. Көңілім толқып кетті. Үлбіреген нәзік асыл қазынаны көтеріп келе жатқандай болдым. Жер бетінде бұдан асқан нәзік зат болмағандай көрінді.

Լուսնի լույսի տակ ես նայեցի նրա գունատ ճակատին, իրար միացած թարթիչներին, մազերի ոսկե փնջերին, որոնց հետ խաղում էր քամին, և ասում էի ինքս ինձ, որ այս բոլորը միայն պատյանն է: Ամենագլխավորը այն է, որ հասարակ աչքերով չես տեսնի…

Айдың сәулесі түскен осы бір бозғылт маңдайына, жұмулы көздеріне, желмен желбіреген кекіл шаштарына қарап келе жатып терең ойға баттым: «Менің мына көріп тұрғаным тек сырт кейпі ғана. Ең маңызды қасиеті көзге көрінбейді…»

Նրա կիսաբաց շրթունքները ժպիտից շարժվեցին, և ես ինձ ասացի էլի. «Ամենահուզիչ բանը այս քնած Փոքրիկ իշխանի մեջ ծաղկի նկատմամբ նրա հավատարմությունն է, այն վարդի կերպարը, որը կանթեղի նման շողում է նրա մեջ նույնիսկ այն ժամանակ, երբ նա քնած է»: Եվ ես հասկացա, որ նա ավելի փխրուն է, քան թվում է: Կանթեղը պետք է պահպանել. քամու պոռթկումից այն կարող է հանգչել:

Оның болар-болмас ашық тұрған еріндерінен күлкі жүгіріп өткендей болған кезінде, мен тағы да іштей былай деп ойладым: «Осы Кішкентай ханзаданың көңілімді қатты елжіретер қасиеті — ол оның бір гүлге деген адалдығы, тіпті ұйықтап жатса да сол гүлдің бейнесі оған шырақтың жалынындай сәуле шашып тұратындығы…» Маған ол бұрынғыдан бетер нәзік жан болып көрінді. Шырақтарды қорғау керек: желдің лебі өшіріп тастауы мүмкін…

Այդպես ես գնացի և լուսադեմին հասա ջրհորին:

Осылайша тоқтамай жүріп отырып, таң ата мен құдық тауып алдым.

XXV

XXV

— Մարդիկ ճեպընթաց գնացքներ են նստում, բայց իրենք էլ չեն հասկանում, թե ինչ են փնտրում, — ասաց Փոքրիկ իշխանը: — Դրա համար էլ նրանք հանգիստ չունեն և մեկ այս, մեկ այն կողմ են նետվում…

— Адамдар жүрдек пойызға қысыла-қымтырыла мініп алады екен, — деді Кіщкентай ханзада, — бірақ не іздеп жүргендерін өздері білмейді. Сонда олар бір жерде тыныш отыра алмай, ары-бері сапырылысады…

Հետո ավելացրեց.

Сосын ол сөзін сабақтап:

— Եվ իզուր…

— Бекер нәрсе, — деді.

— Այն ջրհորը, որ մենք գտանք, նման չէր Սահարայի մյուս ջրհորներին: Սովորաբար ջրհորներն այստեղ ուղղակի ավազի մեջ փորված փոսեր են: Դա մի իսկական գյուղական ջրհոր էր: Բայց մոտերքում ոչ մի գյուղ չկար, և ես մտածեցի, թե այդ բոլորը տեսնում եմ երազում:

Біз жеткен құдық сахаралық құдықтарға ұқсамайтын. Сахаралық құдықтар құмда қазылған жай шұңқыр ғана. Ал мынау ауылдың құдығы тәріздес. Алайда жан-жағымызда бірде-бір ауыл жоқ-ты, сондықтан мен түс көріп тұрғандай болдым.

— Ի՜նչ տարօրինակ է, — ասացի ես Փոքրիկ իշխանին, —այստեղ ամեն ինչ պատրաստել են՝ և՛ չարխը, և՛ դույլը, և՛ պարանը:

— Бұл ақылға қонбайтын нәрсе, — дедім мен Кіщкентай ханзадаға, — бәрі дайын тұр: шығыршығын ойнатып көрді.

Նա ծիծաղեց, ձեռք տվեց պարանին, և սկսեց չարխը պտտել: Եվ չարխը ճռճռաց հին հողմաղացի նման, որը երկար ժամանակ քամի չլինելու պատճառով ժանգոտվել էր…

Шығыршық жел айналдырмағалы көп болған ескі жел-қақпадай шиқылдап қоя берді.

— Լսո՞ւմ ես, — ասաց Փոքրիկ իշխանը: — Մենք ջրհորին արթնացրինք, և նա երգեց…

— Естіп тұрмысың? — деді Кішкентай ханзада, — біз бұл құдықты оятып жібергендіктен, ол әнге басты.

Ես վախենում էի, թե նա կհոգնի:

Мен оның күш жұмсағанын қаламай:

— Ջուրը ես ինքս կհանեմ, — ասացի, — քեզ համար դժվար կլինի:

— Әкел, өзім істейін, — дедім оған, бұл сен үшін тым ауыр болады.

Ես դանդաղ դուրս քաշեցի դույլը և զգուշորեն դրեցի ջրհորի քարե եզրին: Իմ ականջներում հնչում էր չարխի ճռճռան երգը, դույլի մեջ ջուրը դեռ ծփում էր, և նրա մեջ թրթռում էին արևի շողքերը:

Мен шелекті жайлап құдықтың ернеуіне дейін тартып шығардым. Оны жақсылап тұрып құдық шетіне орналастырып қойдым. Құлағымда шығыршықтың шиқылы қалып қойыпты. Ал әлі щайқалып тұрған судың бетінде күннің бейнесі діріл қаққандай болды.

— Ես ուզում եմ այդ ջրից մի կում անել, — շշնջաց Փոքրիկ իշխանը: — Տուր մի քիչ խմեմ…

— Мына суды көріп, шөлдеп кеттім, — деді Кішкентай ханзада, — маған су берші…

Եվ ես հասկացա, թե նա ինչ էր փնտրում:

Оның не іздегенін енді ғана ұқтым.

Ես դույլը մոտեցրի նրա շրթունքներին: Նա խմում էր աչքերը փակ: Նրա համար դա ոնց որ ամենագեղեցիկ խնջույքը լիներ: Դա հասարակ ջուր չէր: Այդ ջուրը ծնվել էր աստեղրի տակով անցնող երկար ճանապարհից, չարխի ճռճռոցից և իմ ձեռքերի ճիգից: Դա կարծես նվեր էր սրտի համար:

Шелекті көтеріп, ерніне тақадым. Ол көзін жұмған күйінше судан ішті. Тамаша мерекедей еді. Бұл су басқа сусындардан өзгеше болатын. Бұл — жұлдызды аспан астындағы ұзақ жүрген сапардан, шығыршықтың үнінен, менің қолымның күшінен жаратылған су еді. Сыйлық тәрізді жүрекке жайлы тиетін.

Երբ ես փոքրիկ էի, ինձ համար այդպես շողում էին Սուրբ Ծննդյան տոնի նվերները՝ տոնածառի մոմերի փայլով, երգեհոնի կեսգիշերային նվագով և մեղմ ու հարազատ ժպիտներով:

Мен кішкене бала кезімде жаңа жыл шыршасының жарығы, шіркеудің түн ортасындағы месса кезіндегі әуені, жүрек жылытар күлкілер маған сыйлаған сыйлықтардың нұр шашуына септігін тигізетін.

— Քո մոլորակի վրա, — ասաց Փոքրիկ իշխանը, — մարդիկ մի պարտեզում հինգ հազար վարդ են աճեցնում… և չեն գտնում այն, ինչ փնտրում են…

— Сенің планетаңның адамдары, — деді Кішкентай ханзада, — бір бақтың өзінде бес мыңдап раушан гүлін өсіреді екен… сондықтан, олар оның ішінен өздерінің іздеген жалғыз нәрсесін таба алмайды…

— Չեն գտնում, — համաձայնեցի ես:

— Таба алмайды, — деп құптадыым мен оны…

— Մինչդեռ այն, ինչ նրանք փնտրում են, կարելի է գտնել ամեն մի վարդի մեջ, մի կում ջրի մեջ…

— Әйтсе де, іздегендерін жалғыз бір гүлден немесе азғана судың көмегімен табуға болар еді ғой…

— Այո՛, իհարկե, — համաձայնեցի ես:

— Әрине, — деп жауап қаттым мен.

Եվ Փոքրիկ իշխանն ասաց.

Сосын Кішкентай ханзада сөзін былай деп жалғады:

— Բայց աչքերը կույր են: Հարկավոր է սրտով փնտրել:

— Бірақ, өз соқыр. Жүрекпен іздеу керек.

Ես ջուր խմեցի: Շնչելը հեշտ էր: Լուսադեմին ավազը մեղրի նման ոսկեգույն է դառնում: Եվ ես դրանից էլ էի երջանիկ: Ինչո՞ւ պիտի ես տխրեի…

Мен судан іштім. Терең дем алдым. Құм болса, алаулап атқан таң шапағымен бал тәрізді алтын түске бояялды. Бұл да мені бақытқа кенелткендей болды. Мен не үшін қиналуым керек еді…

— Դու պիտի խոսքիդ տերը լինես, — նորից նստելով իմ կողքին՝ զուսպ ասաց Փոքրիկ իշխանը:

— Сен өзіңнің уәдеңе тұруың керек, — деді маған биязы үнмен Кішкентай ханзада, қайтып менің қасыма жайғасқан соң.

— Ո՞ր խոսքի:

— Қандай уәде?

— Հիշո՞ւմ ես, դու խոստացար… իմ գառնուկի համար դնչկալ… Չ՝՞ որ իմ ծաղկի համար պատասխանատու եմ:

— Есіңде ме… менің қошақаныма тұмылдырық беремін дегенсің… мен гүлім үшін жауаптымын!

Ես գրպանիցս հանեցի իմ գծանկարները: Փոքրիկ իշխանը նայեց ու ծիծաղեց:

Қалтамнан салған суреттерімді алып шықтым. Оларды байқап қалған Кішкентай ханзада күліп жіберді:

— Քո բաոբաբները կաղամբի նման են:

— Сенің баобабтарың аздап қырыққабаттарға ұқсайды екен…

Իսկ ես դեռ պարծենում էի իմ բաոբաբներով:

— Немене?! Ал мен салған баобабтарымды мақтаныш тұтып жүрсем!

— Իսկ քո աղվեսի ականջները… ոնց որ եղջյուրներ լինեն: Եվ այնքա՜ն էլ երկար են:

— Сенің түлкің… оның құлақтары… олар мүйізге ұқсап қалыпты ғой… құлақтары тіптен ұзын екен!

Եվ նա նորից ծիծաղեց.

Сосын ол тағы күлді.

— Դու իրավացի չես, բարեկամ՛ս: Չէ՞ որ ես երբեք նկարել չեմ իմացել, բացի վիշապօձերից, որ նկարում էի ներսից ու դրսից:

— Сен тым қаталың, балақай, мен айдаһар жыланды ішкі және сыртқы кейпін бейнелеген басқа сурет салу қолымнан келмейді.

— Դե ոչինչ, — հանգստացրեց նա ինձ, — երեխաները այդպես կհասկանան:

— Жарайды, — деді ол, — балалар оны жақсы біледі.

Եվ ես դնչկալ նկարեցի գառնուկի համար: Ես նկարը տվեցի Փոքրիկ իշխանին, ու սիրտս ճմլվեց:

Сонымен, мен тұмылдырықтың суретін салып бердім. Оны ұсынып жатып жүрегім аузыма тығылғандай болды:

— Դու ինչ-որ բան մտածեցիր, բայց ինձ չես ասում…

— Мен білмейтін жоспарың бар сияқты…

Բայց նա չպատասխանեց:

Бірақ ол жауап қатпады.

— Գիտե՞ս, — ասաց նա, — վաղը մի տարին կլրանա, ինչ ես ընկել եմ ձեզ մոտ՝ երկրագնդի վրա…

Сосын маған былай деді:
— Сен білесің бе, менің Жер бетіне түскеніме ертең бір жол толады…

Եվ լռեց: Հետո նա ավելացրեց.

Сосын біраз үнсіздіктен соң былай деді:

— Ես այստեղ մոտերքում եմ ընկել…

— Осы маңға таяу жерге түскенмін…

Եվ կարմրեց:

Сөйтті де, қыызарып кетті.

Եվ նորից, աստված գիտե թե ինչու, նորից սրտիս վրա ինչ-որ բան ծանրացավ:

Тағы да, неге екенін білмеймін, мені бір түрлі уайым басып кетті.

Այնուամենայնիվ, ես հարցրի.
— Ուրեմն մի շաբաթ առաջ, այն առավոտ, երբ մենք ծանոթացանք, պատահական չէր, որ դու մեն-մենակ թափառում էիր այս կողմերում՝ մարդկանց բնակավայրերից հազարավոր կիլոմետրեր հեռու: Դու ուզում ես վերադառնալ այնտեղ, ուր ընկել էիր այն ժամանակ:

Дегенмен, ойыма бір сұрақ сап ете түсті:
— Демек, сегіз күн бұрын мен сені адам мекенінен мыңдаған шақырым алшақта кездестірген кезімде, жападан-жалғыз кездейсоқ қыдырып жүрмеген болдың ғой? Сен құлаған жағыңа бе алып бара жатқан екенсің ғой?

Փոքրիկ իշխանը ավելի կարմրեց:

Кішкентай ханзада тағы да қызарып кетті.

Եվ ես անվճռական շարունակեցի.

Ал мен күмілжи түсіп сөзімді былай деп жалғадым:

— Գուցե այդ նրա համար, որ լրանում է տարի՞ն…

— Мүмкін, бір жыл толған шығар?

Եվ նորից նա կարմրեց: Նա չպատասխանեց իմ ոչ մի հարցին, բայց չէ՞ որ երբ կարմրում ես, այդ նշանակում է «այո», այդպես չէ՞…

Кішкентай ханзада қайта қызарды. Ол ешқашан сұраққа жауап бермейтін, бірақ адам бетінің қызарғаны «иә» деп құптағанын білдірмейтін емес пе еді. Солай емес пе?

— Ես սարսափում եմ, — հառաչելով սկսեցի ես:

— Мен қорқып тұрмын, — дедім күрсініп.

Բայց նա ասաց.

Бірақ ол маған былай деп жауап қатты:

— Արդեն ժամանակն է, որ դու գործի անցնես: Գնա քո մեքենայի մոտ: Ես քեզ այստեղ կսպասեմ: Արի վաղը երեկոյան:

— Сен енді жұмысқа кірісуге тиіссің. Ұшағыңа қайтып бар. Мен сені осы арада тосамын. Ертең кешкісін қайта орал…

Սակայն ես չհանգստացա: Ես հիշեցի աղվեսին: Երբ թողնում ես, որ քեզ ընտելացնեն, հետո դրա համար կարող է և լաս:

Дегенмен, менің көңілім саябыр таппады. Түлкі есіме түсіп кетті. Қолға үйретіп алуға жол берсең, кейін жылайтын кезге де душар болуың ықтимал.

XXVI

XXVI

Ջրհորից ոչ հեռու քարե հնադարյան պատի փլատակներ կային: Մյուս երեկո, աշխատանքս ավարտելով, ես վերադարձ այդտեղ և դեռ հեռվից տեսա, որ Փոքրիկ իշխանը նստել է պատի վրա ու ոտքերը կախել ցած: Ես լսեցի նրա ձայնը.

Құдықтың маңында қирап қалған ежелгі тас қабырғаның қалдығы бар еді. Келесі күні кешкісін жұмысынан қайтып келе жатқанда аяқтарын салбыратып тас қабырғаның үстінде отырған Кішкентай ханзадам алыстан көзіме түсті. Құлағым оның айтып жатқан сөзі шалынды:

— Մի՞թե դու չես հիշում, — ասում էր նա, — դա բոլորովին էլ այստեղ չէր:

— Сонымен сенің есіңде қалғаны ма? — деп жатты ол. — Тіпті де бұл жер емес қой!

Երևի ինչ-որ մեկը նրան պատասխանում էր, որովհետև նա առարկեց.

Басқа бір дауыс жауап берген болар, өйткені ол былай деп тіл қатты:

— Դե իհարկե, դա ուղիղ մի տարի առաջ էր, միայն թե ուրիշ տեղ էր…

— Иә! Иә! Дәл сол күн, бірақ бұл жер емес…

Ես քայլերս արագացրի: Բայց պատի մոտ այլևս ոչ ոքի չէի տեսնում ու չէի լսում ոչ մի ձայն: Մինչդեռ Փոքրիկ իշխանը նորից պատասխանում էր ինչ-որ մեկին:

Мен қабырғаға дейін жақындап келдім. Көзіме әлі ештеңе түспеді. Сонда да, Кішкентай ханзада тағы да былай деді:

— Դե իհարկե, դու իմ հետքերը ավազի վրա կգտնես: Կգտնես ու ինձ կսպասես: Այս գիշեր ես այնտեղ կգամ:

— …Әрине, Сен менің құмдағы ізім қай жерден басталатынын қара. Мені сол жерде күтсең болғаны. Бүгін түнде мен сонда боламын.

Մինչև պատը մի քսան մետր էր մնացել, իսկ ես դեռ ոչ ոքի չէի տեսնում:

Қабырғаға дейін жиырма қадам қалды, ал менің көзіме әлі ештеңе шалынбады.

Մի փոքր սպասելով՝ Փոքրիկ իշխանը հարցրեց.

Кішкентай ханзада біраз үнсіздіктен соң тағы да былай деді:

— Իսկ քո թույնը լա՞վն է: Դու ինձ հո չես ստիպի, որ երկար տանջվեմ:

— Сенің уың күшті ме? Сен маған ұзақ азап шектірмейтініңе сенімдісің бе?

Ես կանգ առա, և իմ սիրտը կուչ եկավ, բայց դեռ չէի հասկանում:

Мен тұрған жерімде қатып қалдым, ал жүрегім шым ете түсті. Бірақ әлі ештеңе түсінетін емеспін.

— Իսկ հիմա գնա, — ասաց Փոքրիկ իշխանը: — Ես ուզում եմ ցած թռչել:

— Енді кете бер, — деді ол… — Менің жерге түскім келіп тұр!

Այստեղ ես աչքերս ցած իջեցրի, և սիրտս ծառս եղավ: Պատի տակ, գլուխը Փոքրիկ իշխանի կողմը ձգած, օղակ-օղակ փաթաթվել էր մի դեղին օձ, այն օձերից, որոնց խայթոցը կես րոպեում սպանում է:

Аяқ астына еңкейіп қарағаным сол екен, тұрған орнымнан ыршып кеттім. Отыз секунд ішінде мерт ететін сары жыланның бірі Кішкентай ханзадаға оқтай қадалып тұрған еді.

Գրպանումս շոշափելով ատրճանակը՝ ես նետվեցի դեպի օձը, բայց իմ ոտնաձայներից նա, ինչպես մեռնող մի առվակ, կամաց ձգվեց ավազի վրա և մետաղե հազիվ լսելի զնգոցով կորավ քարերի մեջ:

Қалтамды ақтарып, тапаншамды іздеген қалпымша жыланға қарай жүгірдім. Бірақ менің тысырымды естіп қалған жылан асығып — аптықпай, жай ғана құмға сіңіп бара жатқан бұлақтай баяу иреңдеп барып, жездей сыңғыр етті де, тастардың саңылауына кіріп кетті.

Ես վրա հասա ճիշտ ժամանակին և բռնեցի արդեն ցած ընկնող իմ Փոքրիկ իշխանին: Նա այնպես էր գունատվել, որ ձյան նման ճերմակել էր:

Мен түрі сұп-сұр болып кеткен Кішкентай ханзадамды қағып алу үшін, қабырға іргесіне дер кезінде жеттім.

— Այդ ի՞նչ է մտել գլուխդ, պստի՛կս, — բացականչեցի ես: — Ինչո՞ւ ես դու օձերի հետ դնում:

— Бұл не сұмдық! Сен енді жыландармен әңгімелесетін болғанбысың!

Ես քանդեցի նրա ոսկեգույն վզնոցը: Թրջեցի նրա քունքերն ու ստիպեցի, որ ջուր խմի: Բայց այլևս չհամարձակվեցի որևէ բան հարցնել: Նա լրջորեն նայեց ինձ ու ձեռքը գցեց վիզս: Ես լսեցի, թե ինչպես է նրա սիրտը վիրավոր թռչունի նման թպրտում: Նա ասաց.

Мен оның өмірі тастамайтын алтын түстес сары бөкебайын шештім. Самайын сулап, су жұтқыздым. Оған сұрақ қоюға батылым жетпеді. Ол маған байыптап қарады да, қолымен мойнымды құшақтап алды. Мен оның жүрегі мылтықтың оғы тиіп мертіккен құс тәрізді әлсіз соғып тұрғанын байқадым. Ол маған:

— Ես շատ ուրախ եմ, որ դու գտար մեքենայիդ վթարի պատճառը: Հիմա դու կարող ես վերադառնալա տուն:

— Мен сенің ұшағыңның ақауын тапқаныңа қуаныштымын. Сен енді өз еліңе қайта аласың…

— Դու այդ որտեղի՞ց գիտես…

— Оны қайдан білдің?

Ես հենց ուզում էի ասել, որ, հակառակ իմ սպասածի, ինձ հաջողվեց մեքենան կարգի գցել:

Мен оған жұмысымның оңға басқанын енді айтпақшы болып оқталып отыр едім.

Նա չպատասխանեց և միայն ասաց.

Ол еш жауап қатпастан былай деп сөзін сабақтады:

— Ես էլ այսօր կվերադառնամ տուն:

— Мен де бүгін үйіе қайтамын…

Հետո տխուր ավելացրեց.

Сәлден кейін мұңға бата:

— Իմը շատ ավելի հեռու է… և շատ ավելի դժվար…

— Ол анағұрлым алыс… анағұрлым қиын нәрсе.

Ամեն ինչ մի տեսակ տարօրինակ էր: Ես նրան այնպես էի գևրկել, կարծես նա մի փոքր երեխա էր, սակայն ինձ այնպես էր թվում, թե նա սահում է իմ գրկից, ընկնում է անդունդը, և ես, միևնույն է, ուժ չունեմ նրան պահելու…

Мен бір ғажайыптан тыс нәрсенің болып жатқанын сездім. Оны кішкене бөбекке ұқсатып, құшағыма алдым. Сонда да ол маған құшағымнан сытылып шығып, мен сақтап қала алмайтын құрдымға құлап бара жатқандай сезілді.

Նա մտածկոտ նայում էր հեռուն:

Ол ұшы-қиырсыз алыста адасқандай көзқараспен қарады.

— Ինձ մոտ կմնա քո գառնուկը: Գառնուկի արկղն էլ, դնչկալն էլ…

— Менде сенің қошақаның бар. Қошақан үшін жасалынған жәшкі те бар. Сосын оның тұмылдырығы бар…

Եվ նա տխուր ժպտաց:

Сөйдеді де, мұңды түрмен күлімсіреді.

Ես երկար սպասեցի: Նա կարծես թե ուշքի էր գալիս:

Мен ұзақ күттім. Бетіне қан жүгіріп, аздап жылына бастағандай болды.

— Դու վախեցա՞ր, փոքրի՛կս…

— Балақай, сен үрейленіп қалғансың-ау деймін…

Այդ էր մնացել, որ չվախենար: Բայց նա կամաց ծիծաղեց:

Әрине, тұла бойын қорқыныш билеген ғой. Алайда, ол жай ғана езу тартып:

— Այսօր երեկոյան ինձ համար ավելի սարսափելի կլինի…

— Үрейдің көкесін бүгін кешке көрермін…

Եվ ես նորից սարսուռ զգացի մի անխուսափելի դժբախտության նախազգացումից: Մի՞թե… Մի՞թե… ես այլևս չեմ լսի, թե նա ինչպես է ծիծաղում: Նրա ծիծաղը ինձ համար կարծես թե անապատում բխող աղբյուր լիներ:

Көмек беруге шамам келмейтін нәрсе боларын сезгендей тағы да тұла бойым түршігіп кетті. Бұл күлкіні ешқашан естімеуім мүмкін деген ойға төзе алмайтынымды түсіндім. Оның күлкісі мен үшін шөл даладағы сылдырап аққан бұлақтай еді.