Мистер Отис был очень расстроен отказом лорда Кентервиля и просил его хорошенько обдумать своё решение, но добродушный пэр был очень твёрд, и наконец ему удалось уговорить посла разрешить своей дочери оставить себе подарок привидения; когда же весной 18.. года молодая герцогиня Чеширская была представлена королеве на высочайшем приёме, её драгоценности были предметом всеобщего внимания.

Mr. Otis was a good deal distressed at Lord Canterville’s refusal, and begged him to reconsider his decision, but the good-natured peer was quite firm, and finally induced the Minister to allow his daughter to retain the present the ghost had given her, and when, in the spring of 1890, the young Duchess of Cheshire was presented at the Queen’s first drawing-room on the occasion of her marriage, her jewels were the universal theme of admiration.

Там Виргиния получила герцогскую корону, награду, которую получают все добронравные американские девочки, и вышла замуж за своего юного поклонника, как только он достиг совершеннолетия.

For Virginia received the coronet, which is the reward of all good little American girls, and was married to her boy-lover as soon as he came of age.

Они оба были так очаровательны и так любили друг друга, что все были довольны их браком, кроме старой маркизы Дамблтон, которая пыталась заманить герцога для одной из своих семерых дочерей и для этой цели устроила три очень дорогих обеда; как это ни странно, недоволен был также и мистер Отис.

They were both so charming, and they loved each other so much, that every one was delighted at the match, except the old Marchioness of Dumbleton, who had tried to catch the Duke for one of her seven unmarried daughters, and had given no less than three expensive dinner-parties for that purpose, and, strange to say, Mr. Otis himself.

Хотя он лично очень любил молодого герцога, но принципиально был врагом всяких титулов, и, по его собственным словам, «опасался, что под развращающим влиянием жаждущей только наслаждения аристократии могут быть забыты основные принципы республиканской простоты».

Mr. Otis was extremely fond of the young Duke personally, but, theoretically, he objected to titles, and, to use his own words, “was not without apprehension lest, amid the enervating influences of a pleasure-loving aristocracy, the true principles of Republican simplicity should be forgotten.”

Но его возражения были скоро преодолены, и, мне кажется, когда он подходил к алтарю церкви Святого Георгия, что на Ганновер-сквер, ведя под руку свою дочь, не было человека более гордого во всей Англии.

His objections, however, were completely overruled, and I believe that when he walked up the aisle of St. George’s, Hanover Square, with his daughter leaning on his arm, there was not a prouder man in the whole length and breadth of England.

Герцог и герцогиня, как только кончился медовый месяц, поехали в Кентервильский замок и на следующий день после приезда отправились пешком на пустынное кладбище у соснового бора.

The Duke and Duchess, after the honeymoon was over, went down to Canterville Chase, and on the day after their arrival they walked over in the afternoon to the lonely churchyard by the pine-woods.

Сперва долго не могли выбрать надпись для могильной плиты сэра Симона, но наконец решили вырезать на ней просто инициалы его имени и те строки, что были на окне в библиотеке.

There had been a great deal of difficulty at first about the inscription on Sir Simon’s tombstone, but finally it had been decided to engrave on it simply the initials of the old gentleman’s name, and the verse from the library window.

Герцогиня принесла с собой букет чудесных роз, которыми она посыпала могилу, и, постояв немного над нею, они вошли в развалившийся алтарь старинной церкви.

The Duchess had brought with her some lovely roses, which she strewed upon the grave, and after they had stood by it for some time they strolled into the ruined chancel of the old abbey.

Герцогиня села на опрокинутую колонну, а муж расположился у её ног, куря папиросу и смотря ей в прекрасные глаза.

There the Duchess sat down on a fallen pillar, while her husband lay at her feet smoking a cigarette and looking up at her beautiful eyes.

Вдруг он отбросил папиросу, взял герцогиню за руку и сказал:
— Виргиния, у тебя не должно быть никаких тайн от мужа.

Suddenly he threw his cigarette away, took hold of her hand, and said to her, “Virginia, a wife should have no secrets from her husband.”

— Дорогой Сесил, у меня нет никаких тайн от тебя.

“Dear Cecil! I have no secrets from you.”

— Нет, есть, — ответил он, улыбаясь, — ты мне никогда не рассказывала, что произошло, когда ты заперлась с привидением.

“Yes, you have,” he answered, smiling, “you have never told me what happened to you when you were locked up with the ghost.”

— Я никогда никому этого не рассказывала, Сесил, — сказала Виргиния серьёзно.

“I have never told any one, Cecil,” said Virginia, gravely.

— Я знаю, но мне рассказать ты могла бы.

“I know that, but you might tell me.”

— Пожалуйста, не спрашивай меня, Сесил, я не могу рассказать тебе это. Бедный сэр Симон! Я ему многим обязана. Нет, не смейся, Сесил. Я действительно обязана. Он открыл мне, что такое Жизнь, и что такое Смерть, и почему Любовь сильнее Жизни и Смерти.

“Please don’t ask me, Cecil, I cannot tell you. Poor Sir Simon! I owe him a great deal. Yes, don’t laugh, Cecil, I really do. He made me see what Life is, and what Death signifies, and why Love is stronger than both.”

Герцог встал и нежно поцеловал свою жену.

The Duke rose and kissed his wife lovingly.

— Ты можешь хранить свою тайну, пока твоё сердце принадлежит мне, — шепнул он.

“You can have your secret as long as I have your heart,” he murmured.

— Оно всегда было твоё, Сесил.

“You have always had that, Cecil.”

— Но ты расскажешь когда-нибудь нашим детям? Не правда ли?

“And you will tell our children some day, won’t you?”

Виргиния покраснела.

Virginia blushed.