Enter Romeo.

Входит Ромео.

Romeo
Father, what news? what is the prince’s doom?
What sorrow craves acquaintance at my hand,
That I yet know not?

Ромео
Ну что, отец, к чему приговорён я?
Какое мне неведомое горе
Со мной знакомства ищет?

Friar Laurence
Too familiar
Is my dear son with such sour company:
I bring thee tidings of the prince’s doom.

Брат Лоренцо
Милый сын,
Ты слишком уж с невзгодами сдружился!
Суд герцога свершён. Узнай решенье.

Romeo
What less than dooms-day is the prince’s doom?

Ромео
Оно страшнее Страшного суда?

Friar Laurence
A gentler judgment vanish’d from his lips,
Not body’s death, but body’s banishment.

Брат Лоренцо
Нет! Герцога был мягок приговор.
Не к смерти ты приговорён — к изгнанью.

Romeo
Ha, banishment! be merciful, say “death;”
For exile hath more terror in his look,
Much more than death: do not say “banishment.”

Ромео
К изгнанью? Нет, о нет, будь милосерден!
Скажи, что к смерти. Страшный лик изгнанья
Грозней, чем смерть. Не говори: «изгнанье»!

Friar Laurence
Hence from Verona art thou banished:
Be patient, for the world is broad and wide.

Брат Лоренцо
Но ты же изгнан только из Вероны:
Смирись. Ведь мир велик, разнообразен.

Romeo
There is no world without Verona walls,
But purgatory, torture, hell itself.
Hence-banished is banish’d from the world,
And world’s exile is death: then banished,
Is death mis-term’d: calling death banishment,
Thou cutt’st my head off with a golden axe,
And smilest upon the stroke that murders me.

Ромео
Но мира нет за стенами Вероны:
Чистилище там, пытка, самый ад!
Изгнав отсюда, этим изгоняет
Из мира он меня; а это — смерть!
Изгнанье — ложное названье смерти.
Изгнаньем называя смерть, ты рубишь
Мне голову секирой золотой,
Смотря с улыбкой на удар смертельный.

Friar Laurence
O deadly sin! O rude unthankfulness!
Thy fault our law calls death; but the kind prince,
Taking thy part, hath rush’d aside the law,
And turn’d that black word death to banishment:
This is dear mercy, and thou seest it not.

Брат Лоренцо
О смертный грех! Что за неблагодарность!
Твою вину закон карает смертью,
Но добрый герцог отстранил закон,
И слово «смерть» он обратил в «изгнанье».
Вот милость. Ты же её не хочешь видеть.

Romeo
’Tis torture, and not mercy: heaven is here,
Where Juliet lives; and every cat and dog
And little mouse, every unworthy thing,
Live here in heaven and may look on her;
But Romeo may not: more validity,
More honourable state, more courtship lives
In carrion-flies than Romeo: they may seize
On the white wonder of dear Juliet’s hand
And steal immortal blessing from her lips,
Who even in pure and vestal modesty,
Still blush, as thinking their own kisses sin;
But Romeo may not; he is banished:
Flies may do this, but I from this must fly:
They are free men, but I am banished.
And say’st thou yet that exile is not death?
Hadst thou no poison mix’d, no sharp-ground knife,
No sudden mean of death, though ne’er so mean,
But “banished” to kill me?⁠—“banished”?
O friar, the damned use that word in hell;
Howlings attend it: how hast thou the heart,
Being a divine, a ghostly confessor,
A sin-absolver, and my friend profess’d,
To mangle me with that word “banished”?

Ромео
Нет, казнь — не милость! Небеса мои —
Там, где Джульетта. Каждый пёс, иль кошка,
Иль мышь презренная, любая тварь
Здесь может жить в раю — Джульетту видеть;
Один Ромео — нет! Любая муха
Достойнее, счастливей, чем Ромео:
Она касаться может без помехи
Руки Джульетты — чуда белизны,
Иль красть блаженство рая с милых уст,
Что в девственной невинности как будто
Краснеют от взаимного касанья,
Грехом считая целовать друг друга.
Любая муха; а Ромео — нет!
Свобода ей дана; а он — изгнанник.
И говоришь ты, что не смерть — изгнанье?
И не нашёл ужаснее ты яда,
Ножа острей, орудья смертоносней
Изгнанья, чтоб убить меня! Изгнанье!
Твердят то слово грешники, стеная
В аду! Как у тебя достало духу?
Ты, исповедник, мой отец духовный,
Прощающий грехи, мой друг давнишний,
И ты — меня убил, сказав «изгнанье».

Friar Laurence
Thou fond mad man, hear me but speak a word.

Брат Лоренцо
Да выслушай, безумец ты влюблённый…

Romeo
O, thou wilt speak again of banishment.

Ромео
Ты об изгнанье будешь говорить!

Friar Laurence
I’ll give thee armour to keep off that word;
Adversity’s sweet milk, philosophy,
To comfort thee, though thou art banished.

Брат Лоренцо
Против него я дам тебе оружье.
В несчастьях философия — целебный
Бальзам: она утешит, хоть ты изгнан.

Romeo
Yet “banished”? Hang up philosophy!
Unless philosophy can make a Juliet,
Displant a town, reverse a prince’s doom,
It helps not, it prevails not: talk no more.

Ромео
Вновь это слово «изгнан»! О, к чертям
Всю философию! Она не может
Создать Джульетту, передвинуть город
Иль уничтожить этот приговор.
Так что в ней пользы? Даром слов не трать.

Friar Laurence
O, then I see that madmen have no ears.

Брат Лоренцо
О, вижу я, что все безумцы глухи.

Romeo
How should they, when that wise men have no eyes?

Ромео
Как им не быть, коль слепы мудрецы?

Friar Laurence
Let me dispute with thee of thy estate.

Брат Лоренцо
Давай твоё обсудим положенье.

Romeo
Thou canst not speak of that thou dost not feel:
Wert thou as young as I, Juliet thy love,
An hour but married, Tybalt murdered,
Doting like me and like me banished,
Then mightst thou speak, then mightst thou tear thy hair,
And fall upon the ground, as I do now,
Taking the measure of an unmade grave.

Ромео
Как можем мы с тобою говорить
О том, чего ты чувствовать не можешь?
Будь молод ты, как я, влюблён в Джульетту,
Обвенчан с ней, убийцей будь Тибальта,
Люби, как я, будь изгнан навсегда, —
Тогда бы мог ты говорить об этом,
Рвать волосы, как я, и падать наземь,
Чтобы могилу вымерять свою!

Knocking within.

Стук в дверь.

Friar Laurence
Arise; one knocks; good Romeo, hide thyself.

Брат Лоренцо
Встань, там стучат. Ромео, милый, спрячься.

Romeo
Not I; unless the breath of heart-sick groans,
Mist-like, infold me from the search of eyes.

Ромео
Не спрячусь! Разве паром горьких вздохов
Укроюсь, как туманом, от людей.

Knocking.

Стук.

Friar Laurence
Hark, how they knock! Who’s there? Romeo, arise;
Thou wilt be taken. Stay awhile! Stand up;

Брат Лоренцо
Ты слышишь, как стучат? — Кто там?
Вставай!
Тебя захватят… — Подождите! — Встань же!

Knocking.

Run to my study. By and by! God’s will,
What simpleness is this! I come, I come!

Беги в молельню. — Слышу! — Божья воля!
Что за упрямство! — Я иду, иду!

Knocking.

Стук.

Who knocks so hard? whence come you? what’s your will?

Кто так стучит? Кто там? Чего вам надо?

Nurse
Within.

Кормилица
за сценой

Let me come in, and you shall know my errand;
I come from Lady Juliet.

Впустите — так узнаете. Джульетта
Меня прислала.

Friar Laurence
Welcome, then.

Брат Лоренцо
В добрый час. Войдите.

Enter Nurse.

Входит кормилица.

Nurse
O holy friar, O, tell me, holy friar,
Where is my lady’s lord, where’s Romeo?

Кормилица
Отец, святой отец, скажите мне,
Где, где супруг синьоры? Где Ромео?

Friar Laurence
There on the ground, with his own tears made drunk.

Брат Лоренцо
Здесь, на полу. Он пьян от слёз своих.

Nurse
O, he is even in my mistress’ case,
Just in her case! O woeful sympathy!
Piteous predicament! Even so lies she,
Blubbering and weeping, weeping and blubbering.
Stand up, stand up; stand, an you be a man:
For Juliet’s sake, for her sake, rise and stand;
Why should you fall into so deep an O?

Кормилица
Ох, точно так же, как моя синьора.
Точь-в-точь она.

Брат Лоренцо
О горькое согласье!
О сходство грустное!

Кормилица
Вот так лежит,
Вопит и плачет, плачет и вопит. —
Ну, встаньте, встаньте, будьте же мужчиной!
Хоть для Джульетты, для неё, вставайте.
Зачем уж так в отчаянье впадать?

Romeo
Nurse!

Ромео
Кормилица!

Nurse
Ah sir! ah sir! Well, death’s the end of all.

Кормилица
Ох, ох, синьор, ну что ж, смерть — наш удел.

Romeo
Spakest thou of Juliet? how is it with her?
Doth she not think me an old murderer,
Now I have stain’d the childhood of our joy
With blood removed but little from her own?
Where is she? and how doth she? and what says
My conceal’d lady to our cancell’d love?

Ромео
Сказала ты — Джульетта? Что же с нею?
Она меня убийцею считает?
Я запятнал в расцвете наше счастье
Родной ей кровью? Где она и что
Супруга тайная моя о нашей
Любви, навек погибшей, говорит?

Nurse
O, she says nothing, sir, but weeps and weeps;
And now falls on her bed; and then starts up,
And Tybalt calls; and then on Romeo cries,
And then down falls again.

Кормилица
Да ничего она не говорит,
А только плачет, плачет; на кровати
Лежит пластом, — вдруг вскочит, начинает
Тибальта звать иль закричит: «Ромео!» —
И упадёт опять.

Romeo
As if that name,
Shot from the deadly level of a gun,
Did murder her; as that name’s cursed hand
Murder’d her kinsman. O, tell me, friar, tell me,
In what vile part of this anatomy
Doth my name lodge? tell me, that I may sack
The hateful mansion.

Ромео
О, это имя,
Подобно выстрелу смертельной пули,
Её убило так же, как вот эта
Проклятая рука — её родного!
О мой отец, скажи, где поместилось
В моём презренном теле это имя,
Чтоб мне разрушить гнусное жильё!

Drawing his sword.

Вынимает шпагу.

Friar Laurence
Hold thy desperate hand:
Art thou a man? thy form cries out thou art:
Thy tears are womanish; thy wild acts denote
The unreasonable fury of a beast:
Unseemly woman in a seeming man!
Or ill-beseeming beast in seeming both!
Thou hast amazed me: by my holy order,
I thought thy disposition better temper’d.
Hast thou slain Tybalt? wilt thou slay thyself?
And slay thy lady too that lives in thee,
By doing damned hate upon thyself?
Why rail’st thou on thy birth, the heaven, and earth?
Since birth, and heaven, and earth, all three do meet
In thee at once; which thou at once wouldst lose.
Fie, fie, thou shamest thy shape, thy love, thy wit;
Which, like a usurer, abound’st in all,
And usest none in that true use indeed
Which should bedeck thy shape, thy love, thy wit:
Thy noble shape is but a form of wax,
Digressing from the valour of a man;
Thy dear love sworn but hollow perjury,
Killing that love which thou hast vow’d to cherish;
Thy wit, that ornament to shape and love,
Mis-shapen in the conduct of them both,
Like powder in a skilless soldier’s flask,
Is set a-fire by thine own ignorance,
And thou dismember’d with thine own defence.
What, rouse thee, man! thy Juliet is alive,
For whose dear sake thou wast but lately dead;
There art thou happy: Tybalt would kill thee,
But thou slew’st Tybalt; there are thou happy too:
The law that threaten’d death becomes thy friend
And turns it to exile; there art thou happy:
A pack of blessings lights up upon thy back;
Happiness courts thee in her best array;
But, like a misbehaved and sullen wench,
Thou pout’st upon thy fortune and thy love:
Take heed, take heed, for such die miserable.
Go, get thee to thy love, as was decreed,
Ascend her chamber, hence and comfort her:
But look thou stay not till the watch be set,
For then thou canst not pass to Mantua;
Where thou shalt live, till we can find a time
To blaze your marriage, reconcile your friends,
Beg pardon of the prince, and call thee back
With twenty hundred thousand times more joy
Than thou went’st forth in lamentation.
Go before, nurse: commend me to thy lady;
And bid her hasten all the house to bed,
Which heavy sorrow makes them apt unto:
Romeo is coming.

Брат Лоренцо
Стой, удержи отчаянную руку.
Мужчина ль ты! Да, с виду ты мужчина,
Но плачешь ты по-женски, а поступки
Гнев зверя неразумный выдают.
Ты — женщина во образе мужчины
Иль дикий зверь во образе обоих.
Ты изумил меня, клянусь святыми.
Благоразумней я тебя считал!
Тибальта ты убил — теперь ты хочешь,
Свершивши над собою злое дело,
Убить себя, убить свою супругу,
Которая живёт одним тобой!
Восстал ты против своего рожденья,
И неба, и земли: ведь и рожденье,
И небо, и земля — в тебе самом,
Как три единства. Сразу всё погибнет!
Стыдись! Стыдись! Позоришь ты свой образ,
Свою любовь, свой разум; ими щедро
Ты наделён, но сам, как лихоимец,
Не пользуешься всем, как подобает,
Чтоб совершенствовать всегда свой образ,
Свою любовь, свой разум. Образ твой —
Лишь восковая форма, если ты
Отступишься от доблести мужчины.
Любовь твоя — лишь клятвопреступленье,
Коль ты нарушишь клятву и убьёшь
Любовь, которую клялся лелеять;
И разум твой, что должен украшать
Твой образ и любовь твою, их только
Испортит неумелым обращеньем:
Как иногда в пороховнице порох
У воина неопытного вспыхнет,
Так вспыхнет от неловкости твоей
То, что тебе должно служить защитой. —
Тебя ж взорвёт на воздух. Ну, вставай!
Мужчиной будь! Жива твоя Джульетта,
Из-за кого хотел ты умереть, —
Ведь это счастие! Тибальт тебя
Хотел убить, а ты убил его, —
И это счастие! Закон, что смертью
Грозил тебе, как друг к тебе отнёсся
И смерть тебе изгнаньем заменил, —
И это счастие! Ты взыскан небом,
И счастие ласкать тебя готово;
Ты ж дуешься на жизнь и на любовь,
Как глупая, капризная девчонка!
Смотри, таким грозит плохой конец.
Ступай к любимой, как решили мы,
Пройди к ней в комнату, утешь её,
Но уходи, пока дозор не вышел,
Иль в Мантую не сможешь ты пробраться.
Там будешь жить, пока найдём возможность
Брак объявить, с ним примирить друзей,
У герцога прощенье испросить
И с радостью такой сюда вернуться,
Что в двадцать тысяч раз превысит горе,
Которое сейчас ты ощущаешь.
Ступай, кормилица, скажи синьоре,
Чтоб лечь уговорила всех домашних,
И без того измученных от горя:
Ромео к ней придёт.

Nurse
O Lord, I could have stay’d here all the night
To hear good counsel: O, what learning is!
My lord, I’ll tell my lady you will come.

Кормилица
О господи, всю ночь бы так стояла
Да слушала: вот что ученье значит!-
Синьор, я ей скажу, что вы придёте.

Romeo
Do so, and bid my sweet prepare to chide.

Ромео
Скажи, скажи, что я готов к упрёкам.

Nurse
Here, sir, a ring she bid me give you, sir:
Hie you, make haste, for it grows very late.

Кормилица
Вот, вам она кольцо отдать велела.
Ступайте! Поспешите: ведь уж поздно.

Exit.

Уходит.

Romeo
How well my comfort is revived by this!

Ромео
О, как опять душою ожил я!

Friar Laurence
Go hence; good night; and here stands all your state:
Either be gone before the watch be set,
Or by the break of day disguised from hence:
Sojourn in Mantua; I’ll find out your man,
And he shall signify from time to time
Every good hap to you that chances here:
Give me thy hand; ’tis late: farewell; good night.

Брат Лоренцо
Иди же, доброй ночи. Только помни —
От этого судьба зависит ваша:
Или уйдёшь ты до вечерней стражи,
Иль на заре беги переодетым
Ты в Мантую. Найду я твоего
Слугу и буду сообщать тебе
Всё то, что здесь хорошего случится.
Прощай, дай руку. Поздно; доброй ночи!

Romeo
But that a joy past joy calls out on me,
It were a grief, so brief to part with thee:
Farewell.

Ромео
Когда б не радости великой зов,
С тобой я век остаться бы готов.
Прости!

Exeunt.

Уходят.

Scene IV

Сцена IV

A room in Capulet’s house.

Комната в доме Капулетти.

Enter Capulet, Lady Capulet, and Paris.

Входят Капулетти, синьора Капулетти и Парис.

Capulet
Things have fall’n out, sir, so unluckily,
That we have had no time to move our daughter:
Look you, she loved her kinsman Tybalt dearly,
And so did I:⁠—Well, we were born to die.
’Tis very late, she’ll not come down to-night:
I promise you, but for your company,
I would have been a-bed an hour ago.

Капулетти
Синьор, все эти грустные событья
Нам помешали подготовить дочь.
Она любила брата очень нежно,
Как я. Ну что ж, родимся мы для смерти!
Уж поздно; к вам она теперь не выйдет.
Признаться, если бы не ваш приход,
Я сам давно лежал бы уж в постели.

Paris
These times of woe afford no time to woo.
Madam, good night: commend me to your daughter.

Парис
Да, в час беды — как говорить о свадьбе?
Синьора, доброй ночи. Передайте
Привет мой вашей дочери, прошу.

Lady Capulet
I will, and know her mind early to-morrow;
To-night she is mew’d up to her heaviness.

Синьора Капулетти
Охотно. Завтра с ней поговорю.
Сейчас она в плену своей печали.

Capulet
Sir Paris, I will make a desperate tender
Of my child’s love: I think she will be ruled
In all respects by me; nay, more, I doubt it not.
Wife, go you to her ere you go to bed;
Acquaint her here of my son Paris’ love;
And bid her, mark you me, on Wednesday next⁠—
But, soft! what day is this?

Капулетти
Синьор, могу вполне ручаться вам
За чувства дочери моей: уверен,
Что будет мне она повиноваться.
Жена, зайди к ней прежде чем ложиться:
Ей о любви Париса ты скажи,
Изволь предупредить её, что в среду…
Нет, стой: какой сегодня день?

Paris
Monday, my lord,

Парис
Синьор,
Сегодня понедельник.

Capulet
Monday! ha, ha! Well, Wednesday is too soon,
O’ Thursday let it be: o’ Thursday, tell her,
She shall be married to this noble earl.
Will you be ready? do you like this haste?
We’ll keep no great ado⁠—a friend or two;
For, hark you, Tybalt being slain so late,
It may be thought we held him carelessly,
Being our kinsman, if we revel much:
Therefore we’ll have some half a dozen friends,
And there an end. But what say you to Thursday?

Капулетти
Понедельник?
Вот как! Нет, в среду будет слишком рано.
В четверг. Скажи ей, что её в четверг
Мы с благородным графом обвенчаем.
Готовы ль вы? По сердцу ль вам поспешность?
Без шума справим свадьбу: двое-трое
Друзей… Тибальт ведь так недавно умер:
Нас могут упрекнуть, что не горюем
Мы об усопшем, если пир задать.
Мы пригласим полдюжины друзей —
И всё. — Что скажете о четверге?

Paris
My lord, I would that Thursday were to-morrow.

Парис
Что я хотел бы, чтоб четверг был завтра.

Capulet
Well, get you gone: o’ Thursday be it, then.
Go you to Juliet ere you go to bed,
Prepare her, wife, against this wedding-day.
Farewell, my lord. Light to my chamber, ho!
Afore me! it is so very very late,
That we may call it early by and by.
Good night.

Капулетти
Ступайте же домой. Итак, в четверг. —
Смотри, зайди к Джульетте перед сном,
Жена, да подготовь её ты к свадьбе. —
Прощайте, граф. — Эй, дайте света в спальню!
Уже так поздно, что мы скоро сможем
Сказать, что очень рано. — Доброй ночи!

Exeunt.

Уходят.

Scene V

Сцена V

Capulet’s orchard.

Сад Капулетти.

Enter Romeo and Juliet above, at the window.

Наверху, в окне, видны Ромео и Джульетта.

Juliet
Wilt thou be gone? it is not yet near day:
It was the nightingale, and not the lark,
That pierced the fearful hollow of thine ear;
Nightly she sings on yon pomegranate-tree:
Believe me, love, it was the nightingale.

Джульетта
Ты хочешь уходить? Но день не скоро:
То соловей — не жаворонок был,
Что пением смутил твой слух пугливый;
Он здесь всю ночь поёт в кусте гранатном.
Поверь мне, милый, то был соловей.

Romeo
It was the lark, the herald of the morn,
No nightingale: look, love, what envious streaks
Do lace the severing clouds in yonder east:
Night’s candles are burnt out, and jocund day
Stands tiptoe on the misty mountain tops.
I must be gone and live, or stay and die.

Ромео
То жаворонок был, предвестник утра, —
Не соловей. Смотри, любовь моя, —
Завистливым лучом уж на востоке
Заря завесу облак прорезает.
Ночь тушит свечи: радостное утро
На цыпочки встаёт на горных кручах.
Уйти — мне жить; остаться — умереть.

Juliet
Yon light is not day-light, I know it, I:
It is some meteor that the sun exhales,
To be to thee this night a torch-bearer,
And light thee on thy way to Mantua:
Therefore stay yet; thou need’st not to be gone.

Джульетта
Нет, то не утра свет — я это знаю:
То метеор от солнца отделился,
Чтобы служить тебе факелоносцем
И в Мантую дорогу озарить.
Побудь ещё, не надо торопиться.

Romeo
Let me be ta’en, let me be put to death;
I am content, so thou wilt have it so.
I’ll say yon grey is not the morning’s eye,
’Tis but the pale reflex of Cynthia’s brow;
Nor that is not the lark, whose notes do beat
The vaulty heaven so high above our heads:
I have more care to stay than will to go:
Come, death, and welcome! Juliet wills it so.
How is’t, my soul? let’s talk; it is not day.

Ромео
Что ж, пусть меня застанут, пусть убьют!
Останусь я, коль этого ты хочешь.
Скажу, что бледный свет — не утра око,
А Цитии чела туманный отблеск,
И звуки те, что свод небес пронзают
Там, в вышине, — не жаворонка трель.
Остаться легче мне — уйти нет воли.
Привет, о смерть! Джульетта хочет так.
Ну что ж, поговорим с тобой, мой ангел:
День не настал, есть время впереди.

Juliet
It is, it is: hie hence, be gone, away!
It is the lark that sings so out of tune,
Straining harsh discords and unpleasing sharps.
Some say the lark makes sweet division;
This doth not so, for she divideth us:
Some say the lark and loathed toad change eyes;
O, now I would they had changed voices too!
Since arm from arm that voice doth us affray,
Hunting thee hence with hunt’s-up to the day.
O, now be gone; more light and light it grows.

Джульетта
Настал, настал! Нет, милый, уходи!
То жаворонок так поёт фальшиво,
Внося лишь несозвучность и разлад.
А говорят, что он поёт так сладко!
Но это ложь, коль нас он разлучает.
Слыхала я, что жаворонок с жабой
Глазами обменялся: ах, когда бы
И голосом он с нею обменялся!
Он нам велит объятья разомкнуть,
Он — вестник дня; тебя он гонит в путь.
Ступай: уж всё светлее и светлее.

Romeo
More light and light; more dark and dark our woes!

Ромео
Светлей? А наше горе всё темнее.

Enter Nurse, to the chamber.

Nurse
Madam!

Кормилица
за сценой
Синьора!

Juliet
Nurse?

Джульетта
Няня!

Nurse
Your lady mother is coming to your chamber:
The day is broke; be wary, look about.

Входит кормилица.
Кормилица
Джульетта, матушка идёт к тебе.
Уж рассвело, — так будьте осторожны.

Exit.

Уходит.

Juliet
Then, window, let day in, and let life out.

Джульетта
Впусти же день, окно, — а жизнь возьми.

Romeo
Farewell, farewell! one kiss, and I’ll descend.

Ромео
Прости, прости! Последний поцелуй —
И я спущусь.

He goeth down.

Спускается из окна.

Juliet
Art thou gone so? love, lord, ay, husband, friend!
I must hear from thee every day in the hour,
For in a minute there are many days:
O, by this count I shall be much in years
Ere I again behold my Romeo!

Джульетта
Как, ты уже ушёл?
Возлюбленный, супруг мой, друг мой нежный!
Смотри же, шли мне вести каждый час.
В одной минуте — много, много дней.
Как по такому счёту я состарюсь,
Пока опять Ромео я увижу!

Romeo
Farewell!
I will omit no opportunity
That may convey my greetings, love, to thee.

Ромео
внизу
Прости! Ловить я буду каждый случай,
Чтобы послать тебе привет, мой ангел.

Juliet
O think’st thou we shall ever meet again?

Джульетта
Ты думаешь, мы свидимся ещё?

Romeo
I doubt it not; and all these woes shall serve
For sweet discourses in our time to come.

Ромео
Уверен я; и будут дни печали
Служить предметом сладостных бесед.

Juliet
O God, I have an ill-divining soul!
Methinks I see thee, now thou art below,
As one dead in the bottom of a tomb:
Either my eyesight fails, or thou look’st pale.

Джульетта
Душа моя полна предчувствий мрачных:
Мне чудится — ты там стоишь внизу,
Как будто бы мертвец на дне могилы.
Я плохо вижу — иль ты страшно бледен?

Romeo
And trust me, love, in my eye so do you:
Dry sorrow drinks our blood. Adieu, adieu!

Ромео
И ты бледна, мой ангел. Нашу кровь
Сосёт печаль. Прости, моя любовь!

Exit.

Уходит.

Juliet
O fortune, fortune! all men call thee fickle:
If thou art fickle, what dost thou with him
That is renown’d for faith? Be fickle, fortune;
For then, I hope, thou wilt not keep him long,
But send him back.

Джульетта
Судьба, тебя зовут непостоянной!
Коль это так — что до него тебе?
Ромео — постоянства образец!
Так будь непостоянна; я надеюсь,
Тогда его держать не станешь долго
И мне вернёшь.

Lady Capulet
Within.
Ho, daughter! are you up?

Синьора Капулетти
за сценой
Джульетта, ты не спишь?

Juliet
Who is’t that calls? is it my lady mother?
Is she not down so late, or up so early?
What unaccustom’d cause procures her hither?

Джульетта
Кто там зовёт? Синьора мать моя?
Так поздно не легла иль рано встала?
Какой привёл её нежданный повод?

Enter Lady Capulet.

Входит синьора Капулетти.

Lady Capulet
Why, how now, Juliet!

Синьора Капулетти
Джульетта, что с тобой?

Juliet
Madam, I am not well.

Джульетта
Я нездорова.

Lady Capulet
Evermore weeping for your cousin’s death?
What, wilt thou wash him from his grave with tears?
An if thou couldst, thou couldst not make him live;
Therefore, have done: some grief shows much of love;
But much of grief shows still some want of wit.

Синьора Капулетти
Ты всё ещё оплакиваешь брата?
Но слёзы из могилы не поднимут,
А подняли б, так не вернули б к жизни.
Брось плакать: есть любви избыток в горе,
В избытке ж горя — только недостаток
Благоразумья.

Juliet
Yet let me weep for such a feeling loss.

Джульетта
Дайте плакать мне.
Чувствительна моя утрата слишком.

Lady Capulet
So shall you feel the loss, but not the friend
Which you weep for.

Синьора Капулетти
От слёз она чувствительнее будет
И всё ж не возвратит тебе того,
О ком ты плачешь.

Juliet
Feeling so the loss,
I cannot choose but ever weep the friend.

Джульетта
Чувствуя утрату,
Могу ли не оплакивать я друга?

Lady Capulet
Well, girl, thou weep’st not so much for his death,
As that the villain lives which slaughter’d him.

Синьора Капулетти
Дитя, не так о нём ты плачешь, сколько
О том, что жив злодей, его убийца.

Juliet
What villain, madam?

Джульетта
Какой злодей?

Lady Capulet
That same villain, Romeo.

Синьора Капулетти
Один злодей — Ромео.