Romeo
At the hour of nine.

Ромео
Пришли в девятом.

Juliet
I will not fail: ’tis twenty years till then.
I have forgot why I did call thee back.

Джульетта
Пришлю я. Двадцать лет до той минуты!
Забыла я, зачем тебя звала…

Romeo
Let me stand here till thou remember it.

Ромео
Позволь остаться мне, пока не вспомнишь.

Juliet
I shall forget, to have thee still stand there,
Remembering how I love thy company.

Джульетта
Не стану вспоминать, чтоб ты остался;
Лишь буду помнить, как с тобой мне сладко.

Romeo
And I’ll still stay, to have thee still forget,
Forgetting any other home but this.

Ромео
А я останусь, чтоб ты всё забыла,
И сам я всё забуду, что не здесь.

Juliet
’Tis almost morning; I would have thee gone:
And yet no further than a wanton’s bird;
Who lets it hop a little from her hand,
Like a poor prisoner in his twisted gyves,
And with a silk thread plucks it back again,
So loving-jealous of his liberty.

Джульетта
Светает. Я б хотела, чтоб ушёл ты
Не дальше птицы, что порой шалунья
На ниточке спускает полетать,
Как пленницу, закованную в цепи,
И вновь к себе за шелковинку тянет,
Её к свободе от любви ревнуя.

Romeo
I would I were thy bird.

Ромео
Хотел бы я твоею птицей быть.

Juliet
Sweet, so would I:
Yet I should kill thee with much cherishing.
Good night, good night! parting is such sweet sorrow,
That I shall say good night till it be morrow.

Джульетта
И я, мой милый, этого б хотела;
Но заласкала б до смерти тебя.
Прости, прости. Прощанье в час разлуки
Несёт с собою столько сладкой муки,
Что до утра могла б прощаться я.

Exit above.

Romeo
Sleep dwell upon thine eyes, peace in thy breast!
Would I were sleep and peace, so sweet to rest!
Hence will I to my ghostly father’s cell,
His help to crave, and my dear hap to tell.

Ромео
Спокойный сон очам твоим, мир — сердцу.
О, будь я сном и миром, чтобы тут
Найти подобный сладостный приют.
Теперь к отцу духовному, чтоб это
Всё рассказать и попросить совета.

Exit.

Уходит.

Scene III

Сцена III

Friar Laurence’s cell.

Келья брата Лоренцо.

Enter Friar Laurence, with a basket.

Входит брат Лоренцо с корзиной.

Friar Laurence
The grey-eyed morn smiles on the frowning night,
Chequering the eastern clouds with streaks of light,
And flecked darkness like a drunkard reels
From forth day’s path and Titan’s fiery wheels:
Now, ere the sun advance his burning eye,
The day to cheer and night’s dank dew to dry,
I must up-fill this osier cage of ours
With baleful weeds and precious-juiced flowers.
The earth that’s nature’s mother is her tomb;
What is her burying grave that is her womb,
And from her womb children of divers kind
We sucking on her natural bosom find,
Many for many virtues excellent,
None but for some and yet all different.
O, mickle is the powerful grace that lies
In herbs, plants, stones, and their true qualities:
For nought so vile that on the earth doth live
But to the earth some special good doth give,
Nor aught so good but strain’d from that fair use
Revolts from true birth, stumbling on abuse:
Virtue itself turns vice, being misapplied;
And vice sometimes by action dignified.
Within the infant rind of this small flower
Poison hath residence and medicine power:
For this, being smelt, with that part cheers each part;
Being tasted, slays all senses with the heart.
Two such opposed kings encamp them still
In man as well as herbs, grace and rude will;
And where the worser is predominant,
Full soon the canker death eats up that plant.

Брат Лоренцо
Рассвет уж улыбнулся сероокий,
Пятная светом облака востока.
Как пьяница, неверною стопой
С дороги дня, шатаясь, мрак ночной
Бежит от огненных колёс Титана.
Пока не вышло солнце из тумана,
Чтоб жгучий взор веселье дню принёс
И осушил ночную влагу рос,
Наполню всю корзину я, набрав
Цветов целебных, ядовитых трав.
Земля, природы мать, — её ж могила:
Что породила, то и схоронила.
Припав к её груди, мы целый ряд
Найдём рождённых ею разных чад.
Все — свойства превосходные хранят;
Различно каждый чем-нибудь богат.
Великие в себе благословенья
Таят цветы, и травы, и каменья.
Нет в мире самой гнусной из вещей,
Чтоб не могли найти мы пользы в ней.
Но лучшее возьмём мы вещество,
И, если только отвратим его
От верного его предназначенья, —
В нём будут лишь обман и обольщенья:
И добродетель стать пороком может,
Когда её неправильно приложат.
Наоборот, деянием иным
Порок мы в добродетель обратим.
Вот так и в этом маленьком цветочке:
Яд и лекарство — в нежной оболочке;
Его понюхать — и прибудет сил,
Но стоит проглотить, чтоб он убил.
Вот так добро и зло между собой
И в людях, как в цветах, вступают в бой;
И если победить добро не сможет,
То скоро смерть, как червь, растенье сгложет.

Enter Romeo.

Входит Ромео.

Romeo
Good morrow, father.

Ромео
Отец мой, добрый день!

Friar Laurence
Benedicite!
What early tongue so sweet saluteth me?
Young son, it argues a distemper’d head
So soon to bid good morrow to thy bed:
Care keeps his watch in every old man’s eye,
And where care lodges, sleep will never lie;
But where unbruised youth with unstuff’d brain
Doth couch his limbs, there golden sleep doth reign:
Therefore thy earliness doth me assure
Thou art up-roused by some distemperature;
Or if not so, then here I hit it right,
Our Romeo hath not been in bed to-night.

Брат Лоренцо
Господь да будет
Благословен! Но кто же слух мой будит
Приветом нежным в ранний час такой?
О сын мой, должен быть гоним тоской
Тот, кто так рано расстаётся с ложем.
Мы, старики, спать от забот не можем.
Где сторожем забота — нету сна;
Но юность беззаботна и ясна,
Сон золотой её лелеет ложе, —
И твой приход меня смущает. Что же?
Иль ты в беде? Иль можно угадать,
Что вовсе не ложился ты в кровать?

Romeo
That last is true; the sweeter rest was mine.

Ромео
Ты прав. Мой отдых слаще был сегодня.

Friar Laurence
God pardon sin! wast thou with Rosaline?

Брат Лоренцо
Ты с Розалиной был? О, власть господня!

Romeo
With Rosaline, my ghostly father? no;
I have forgot that name, and that name’s woe.

Ромео
Я — с Розалиной? Нет! Забыты мной
И это имя и весь бред былой.

Friar Laurence
That’s my good son: but where hast thou been, then?

Брат Лоренцо
Хвалю, мой сын. Но где ж ночной порою
Ты нынче был?

Romeo
I’ll tell thee, ere thou ask it me again.
I have been feasting with mine enemy,
Where on a sudden one hath wounded me,
That’s by me wounded: both our remedies
Within thy help and holy physic lies:
I bear no hatred, blessed man, for, lo,
My intercession likewise steads my foe.

Ромео
Я всё тебе открою:
Я пировал всю ночь с врагом моим,
И невзначай — смертельно ранен им,
И ранил сам его, а исцеленья
Мы оба ждём от твоего уменья.
Как видишь, ненавидеть не могу —
Помочь прошу и моему врагу.

Friar Laurence
Be plain, good son, and homely in thy drift;
Riddling confession finds but riddling shrift.

Брат Лоренцо
Ясней, мой сын! Играть не надо в прятки,
Чтобы в ответ не получить загадки.

Romeo
Then plainly know my heart’s dear love is set
On the fair daughter of rich Capulet:
As mine on hers, so hers is set on mine;
And all combined, save what thou must combine
By holy marriage: when and where and how
We met, we woo’d and made exchange of vow,
I’ll tell thee as we pass; but this I pray,
That thou consent to marry us to-day.

Ромео
Я буду ясен: сердцу дорога
Дочь Капулетти, нашего врага.
Мы с ней друг другу отдались всецело;
Всё решено, и за тобою дело.
Отец, ты должен освятить наш брак,
Навек связать нас. Где, когда и как
Мы встретились, друг друга полюбили —
Тебе дорогой рассказать успею.
Но об одном молю тебя, отец, —
Сегодня ж возложи на нас венец.

Friar Laurence
Holy Saint Francis, what a change is here!
Is Rosaline, whom thou didst love so dear,
So soon forsaken? young men’s love then lies
Not truly in their hearts, but in their eyes.
Jesu Maria, what a deal of brine
Hath wash’d thy sallow cheeks for Rosaline!
How much salt water thrown away in waste,
To season love, that of it doth not taste!
The sun not yet thy sighs from heaven clears,
Thy old groans ring yet in my ancient ears;
Lo, here upon thy cheek the stain doth sit
Of an old tear that is not wash’d off yet:
If e’er thou wast thyself and these woes thine,
Thou and these woes were all for Rosaline:
And art thou changed? pronounce this sentence then,
Women may fall, when there’s no strength in men.

Брат Лоренцо
Святой Франциск! Какое превращенье!
А твой предмет любви и восхищенья,
А Розалина! Ты её забыл?
В глазах у вас — не в сердце страсти пыл.
Из-за неё какие слёз потоки
На бледные твои струились щёки!
Воды извёл солёной сколько ты,
Чтобы любви прибавить остроты?
Ещё кругом от вздохов всё в тумане,
Ещё я слышу скорбь твоих стенаний;
Я вижу — на щеке твоей блестит
След от былой слезы, ещё не смыт.
Но это ведь был ты, и вся причина
Твоей тоски была ведь Розалина!
Так измениться! Где ж былая страсть?
Нет, женщине простительней упасть,
Когда так мало силы у мужчины.

Romeo
Thou chid’st me oft for loving Rosaline.

Ромео
Но ты ж сердился из-за Розалины,
Бранил меня, что я её любил.

Friar Laurence
For doting, not for loving, pupil mine.

Брат Лоренцо
Не за любовь, мой сын, — за глупый пыл.

Romeo
And bad’st me bury love.

Ромео
Убить любовь найти велел мне силы.

Friar Laurence
Not in a grave,
To lay one in, another out to have.

Брат Лоренцо
Но не за тем, чтоб из её могилы
Любовь иную к жизни вызвать вновь.

Romeo
I pray thee, chide not: she whom I love now
Doth grace for grace and love for love allow;
The other did not so.

Ромео
О, не сердись, теперь моя любовь
За чувство чувством платит мне сердечно —
Не то, что та.

Friar Laurence
O, she knew well
Thy love did read by rote and could not spell.
But come, young waverer, come, go with me,
In one respect I’ll thy assistant be;
For this alliance may so happy prove,
To turn your households’ rancour to pure love.

Брат Лоренцо
Та видела, конечно,
Что вызубрил любовь ты наизусть,
Не зная букв. Но, юный флюгер, пусть
Всё будет так; пойдём теперь со мною.
Всё, что возможно, я для вас устрою:
От этого союза — счастья жду,
В любовь он может превратить вражду.

Romeo
O, let us hence; I stand on sudden haste.

Ромео
Идём же, я горю от нетерпенья.

Friar Laurence
Wisely and slow; they stumble that run fast.

Брат Лоренцо
Будь мудр: тем, кто спешит, грозит паденье.

Exeunt.

Уходят.

Scene IV

Сцена IV

A street.

Улица.

Enter Benvolio and Mercutio.

Входят Бенволио и Меркуцио.

Mercutio
Where the devil should this Romeo be?
Came he not home to-night?

Меркуцио
Куда ж, чёрт побери, Ромео делся?
Он так и не был дома?

Benvolio
Not to his father’s; I spoke with his man.

Бенволио
Нет, я с его слугою говорил.

Mercutio
Ah, that same pale hard-hearted wench, that Rosaline,
Torments him so, that he will sure run mad.

Меркуцио
Всё это из-за бледной Розалины;
Его жестокосердная девчонка
Так мучает, что он с ума сойдёт.

Benvolio
Tybalt, the kinsman of old Capulet,
Hath sent a letter to his father’s house.

Бенволио
Ему Тибальт, племянник Капулетти,
Прислал какую-ту записку на дом.

Mercutio
A challenge, on my life.

Меркуцио
Клянусь душою, вызов!

Benvolio
Romeo will answer it.

Бенволио
Наш друг ответить на него сумеет.

Mercutio
Any man that can write may answer a letter.

Меркуцио
Любой грамотный человек сумеет ответить на письмо.

Benvolio
Nay, he will answer the letter’s master, how he dares, being dared.

Бенволио
Нет, он ответит писавшему письмо, показав, как он поступает, когда на него наступают.

Mercutio
Alas poor Romeo! he is already dead: stabbed with a white wench’s black eye; shot thorough the ear with a love-song; the very pin of his heart cleft with the blind bow-boy’s butt-shaft: and is he a man to encounter Tybalt?

Меркуцио
О бедный Ромео, он и так уж убит: насмерть поражён чёрными глазами белолицой девчонки. Любовная песенка попала ему прямо в ухо. Стрела слепого мальчишки угодила в самую серёдку его сердца. Как же ему теперь справиться с Тибальтом?

Benvolio
Why, what is Tybalt?

Бенволио
Да что особенного представляет собой этот Тибальт?

Mercutio
More than prince of cats, I can tell you. O, he is the courageous captain of complements. He fights as you sing prick-song, keeps time, distance, and proportion; rests me his minim rest, one, two, and the third in your bosom: the very butcher of a silk button, a duellist, a duellist; a gentleman of the very first house, of the first and second cause: ah, the immortal passado! the punto reverso! the hai!

Меркуцио
Он почище кошачьего царя Тиберта. Настоящий мастер всяких церемоний! Фехтует он — вот как ты песенку поёшь: соблюдает такт, время и дистанцию; даст тебе минутку передохнуть — раз, два и на третий ты готов. Он настоящий губитель шёлковых пуговиц, дуэлянт, дуэлянт; дворянин с ног до головы, знаток первых и вторых поводов к дуэли. Ах, бессмертное passado! punto revesso! hai…

Benvolio
The what?

Бенволио
Что это такое?

Mercutio
The pox of such antic, lisping, affecting fantasticoes; these new tuners of accents! “By Jesu, a very good blade! a very tall man! a very good whore!” Why, is not this a lamentable thing, grandsire, that we should be thus afflicted with these strange flies, these fashion-mongers, these perdona-mi’s, who stand so much on the new form, that they cannot sit at ease on the old bench? O, their bones, their bones!

Меркуцио
Чума на всех этих сюсюкающих, жеманных, нелепых ломак, настройщиков речи на новый лад! «Клянусь Иисусом, весьма хороший клинок! Весьма высокий мужчина! Весьма прелестная шлюха!» Ну не ужасно ли, сударь мой, что нас так одолели эти иностранные мухи, эти заграничные модники, эти pardonnez-moi, которые так любят новые манеры, что не могут даже сесть попросту на старую скамью. Ох уж эти их «bon, bon!»

Enter Romeo.

Входит Ромео.

Benvolio
Here comes Romeo, here comes Romeo.

Бенволио
А вот и Ромео, вот и Ромео!

Mercutio
Without his roe, like a dried herring: O flesh, flesh, how art thou fishified! Now is he for the numbers that Petrarch flowed in: Laura to his lady was but a kitchen-wench; marry, she had a better love to be-rhyme her; Dido a dowdy; Cleopatra a gipsy; Helen and Hero hildings and harlots; Thisbe a grey eye or so, but not to the purpose. Signior Romeo, bon jour! there’s a French salutation to your French slop. You gave us the counterfeit fairly last night.

Меркуцио
Совсем вяленая селёдка без молок. Эх, мясо, мясо, ты совсем стало рыбой! Теперь у него в голове только стихи, вроде тех, какие сочинял Петрарка. По сравнению с его возлюбленной Лаура — судомойка (правду сказать, её любовник лучше её воспевал), Дидона — неряха, Клеопатра — цыганка, Елена и Геро — негодные развратницы, а Фисба, хоть у неё и были хорошенькие глазки, всё же не выдерживает с нею сравнения. Синьор Ромео, bonjour! Вот вам французское приветствие в честь ваших французских штанов. Хорошую штуку ты с нами вчера сыграл!

Romeo
Good morrow to you both. What counterfeit did I give you?

Ромео
Доброе утро вам обоим. Какую штуку?

Mercutio
The slip, sir, the slip; can you not conceive?

Меркуцио
Сбежал от нас, сбежал! Хорошо это?

Romeo
Pardon, good Mercutio, my business was great; and in such a case as mine a man may strain courtesy.

Ромео
Прости, милый Меркуцио, у меня было очень важное дело. В таких случаях, как мой, дозволительно проститься с учтивостью.

Mercutio
That’s as much as to say, such a case as yours constrains a man to bow in the hams.

Меркуцио
Это всё равно, что сказать — проститься учтиво.

Romeo
Meaning, to court’sy.

Ромео
Ударение на проститься, а не на учтивости.

Mercutio
Thou hast most kindly hit it.

Меркуцио
Этим ударением ты ударил в самую цель.

Romeo
A most courteous exposition.

Ромео
Как ты учтиво выражаешься!

Mercutio
Nay, I am the very pink of courtesy.

Меркуцио
О, я — цвет учтивости.

Romeo
Pink for flower.

Ромео
Цвет — в смысле «цветок»?

Mercutio
Right.

Меркуцио
Именно.

Romeo
Why, then is my pump well flowered.

Ромео
Я признаю цветы только на розетках бальных туфель.

Mercutio
Well said: follow me this jest now till thou hast worn out thy pump, that when the single sole of it is worn, the jest may remain after the wearing sole singular.

Меркуцио
Прекрасно сказано. Продолжай шутить в таком же роде, пока не износишь своих туфель. Если хоть одна подошва уцелеет, шутка может пригодиться, хоть и сильно изношенная.

Romeo
O single-soled jest, solely singular for the singleness.

Ромео
О бедная шутка об одной подошве, — как ей не износиться!

Mercutio
Come between us, good Benvolio; my wits faint.

Меркуцио
На помощь, друг Бенволио, моё остроумие ослабевает.

Romeo
Switch and spurs, switch and spurs; or I’ll cry a match.

Ромео
Подхлестни-ка его да пришпорь, подхлестни да пришпорь, а то я крикну: «Выиграл!»

Mercutio
Nay, if thy wits run the wild-goose chase, I have done, for thou hast more of the wild-goose in one of thy wits than, I am sure, I have in my whole five: was I with you there for the goose?

Меркуцио
Ну, если твои остроты полетят, как на охоте за дикими гусями, я сдаюсь, потому что у тебя в каждом из твоих пяти чувств больше дичи, чем у меня во всех зараз. Не принимаешь ли ты и меня за гуся?

Romeo
Thou wast never with me for anything when thou wast not there for the goose.

Ромео
Да ты никогда ничем другим и не был.

Mercutio
I will bite thee by the ear for that jest.

Меркуцио
За эту шутку я тебя ущипну за ухо.

Romeo
Nay, good goose, bite not.

Ромео
Нет, добрый гусь, не надо щипаться.

Mercutio
Thy wit is a very bitter sweeting; it is a most sharp sauce.

Меркуцио
У твоих шуток едкий вкус: они похожи на острый соус.

Romeo
And is it not well served in to a sweet goose?

Ромео
А разве острый соус не хорош для такого жирного гуся?

Mercutio
O here’s a wit of cheveril, that stretches from an inch narrow to an ell broad!

Меркуцио
Однако твоё остроумие — точно из лайки, которую легко растянуть и в длину и в ширину.

Romeo
I stretch it out for that word “broad;” which added to the goose, proves thee far and wide a broad goose.

Ромео
Я растяну слово «гусь» в длину и в ширину — и ты окажешься величайшим гусем во всей округе.

Mercutio
Why, is not this better now than groaning for love? now art thou sociable, now art thou Romeo; now art thou what thou art, by art as well as by nature: for this drivelling love is like a great natural, that runs lolling up and down to hide his bauble in a hole.

Меркуцио
Ну вот, разве это не лучше, чем стонать от любви? Теперь с тобой можно разговаривать, ты прежний Ромео; ты то, чем сделали тебя природа и воспитание. А эта дурацкая любовь похожа на шута, который бегает взад и вперёд, не зная, куда ему сунуть свою погремушку.

Benvolio
Stop there, stop there.

Бенволио
Ну-ну, довольно.

Mercutio
Thou desirest me to stop in my tale against the hair.

Меркуцио
Ты хочешь, чтобы я обрубил моему красноречию хвост?

Benvolio
Thou wouldst else have made thy tale large.

Бенволио
Да, иначе ты его слишком растянешь.

Mercutio
O, thou art deceived; I would have made it short: for I was come to the whole depth of my tale; and meant, indeed, to occupy the argument no longer.

Меркуцио
Ошибаешься, я хотел сократить свою речь; я уже дошёл до конца и продолжать не собирался.

Romeo
Here’s goodly gear!

Ромео
Вот замечательный наряд!

Enter Nurse and Peter.

Входят кормилица и Пьетро.

Mercutio
A sail, a sail!

Меркуцио
Парус, парус!

Benvolio
Two, two; a shirt and a smock.

Бенволио
Два: юбка и штаны.

Nurse
Peter!

Кормилица
Пьетро!

Peter
Anon!

Пьетро
Что угодно?

Nurse
My fan, Peter.

Кормилица
Мой веер, Пьетро.

Mercutio
Good Peter, to hide her face; for her fan’s the fairer face.

Меркуцио
Любезный Пьетро, закрой ей лицо: её веер красивее.

Nurse
God ye good morrow, gentlemen.

Кормилица
Пошли вам бог доброе утро, синьоры.

Mercutio
God ye good den, fair gentlewoman.

Меркуцио
Пошли вам бог прекрасный вечер, прекрасная синьора.

Nurse
Is it good den?

Кормилица
Да разве сейчас вечер?

Mercutio
’Tis no less, I tell you, for the bawdy hand of the dial is now upon the prick of noon.

Меркуцио
Деле идёт к вечеру: шаловливая стрелка часов уже указывает на полдень.

Nurse
Out upon you! what a man are you!

Кормилица
Ну вас! Что вы за человек?

Romeo
One, gentlewoman, that God hath made for himself to mar.

Ромео
Человек, синьора, которого бог создал во вред самому себе.

Nurse
By my troth, it is well said; “for himself to mar,” quoth a’? Gentlemen, can any of you tell me where I may find the young Romeo?

Кормилица
Честное слово, хорошо сказано: «Во вред самому себе». Синьоры, не скажет ли мне кто-нибудь из вас, где мне найти молодого Ромео?

Romeo
I can tell you; but young Romeo will be older when you have found him than he was when you sought him: I am the youngest of that name, for fault of a worse.

Ромео
Я могу сказать, хотя молодой Ромео станет старше, когда вы найдёте его, чем он был в ту минуту, когда вы начали искать его. Из всех людей, носящих это имя, я — младший, если не худший.

Nurse
You say well.

Кормилица
Хорошо сказано.

Mercutio
Yea, is the worst well? very well took, i’ faith; wisely, wisely.

Меркуцио
Разве худший может быть хорошим? Нечего сказать, умно сказано!