Peter
No money, on my faith, but the gleek; I will give you the minstrel.

Пьетро
Разумеется, не деньгами, а тоже песенкой. И я ведь могу быть музыкантом.

First Musician
Then I will give you the serving-creature.

Первый музыкант
Скорее я могу быть лакеем.

Peter
Then will I lay the serving-creature’s dagger on your pate. I will carry no crotchets: I’ll re you, I’ll fa you; do you note me?

Пьетро
Тогда твоя башка отведает моего лакейского ножа. Что это ещё за крючки такие? Я вас сейчас на все лады перефасолю.

First Musician
An you re us and fa us, you note us.

Первый музыкант
Если ты перефасолишь, твоё дело пойдёт на лад.

Second Musician
Pray you, put up your dagger, and put out your wit.

Второй музыкант
Убери-ка свой острый нож; лучше покажи нам свой острый ум.

Peter
Then have at you with my wit! I will dry-beat you with an iron wit, and put up my iron dagger. Answer me like men:
“When griping grief the heart doth wound,
And doleful dumps the mind oppress,
Then music with her silver sound”⁠—
why “silver sound”? why “music with her silver sound”? What say you, Simon Catling?

Пьетро
Ладно. Я покажу вам свой острый ум и без ножа вас зарежу. Ну-ка, отвечайте, как подобает разумным людям:
«Коль изнывает грудь от муки
И душу думы грустные мрачат,
То музыки серебряные звуки…»
Почему «серебряные звуки»? Почему «музыки серебряные звуки»? Что скажешь, Симон-Смычок?

First Musician
Marry, sir, because silver hath a sweet sound.

Первый музыкант
Ясное дело: потому, что звон серебра очень приятен.

Peter
Pretty! What say you, Hugh Rebeck?

Пьетро
Недурно. А ты что скажешь, Гуго-Гудок?

Second Musician
I say “silver sound,” because musicians sound for silver.

Второй музыкант
Я скажу: потому серебряные звуки, что музыканты играют за серебро.

Peter
Pretty too! What say you, James Soundpost?

Пьетро
Тоже недурно. А ты что скажешь, Джемс-Дудка?

Third Musician
Faith, I know not what to say.

Третий музыкант
Ей-богу, не знаю, что сказать.

Peter
O, I cry you mercy; you are the singer: I will say for you. It is “music with her silver sound,” because musicians have no gold for sounding:
“Then music with her silver sound
With speedy help doth lend redress.”

Пьетро
Ну, тебя я помилую: ты ведь только певец. Я за тебя отвечу. Потому «серебряные», что музыканты редко получают за свою игру золото.
«То музыки серебряные звуки
Мне быстро горе облегчат».

Exit.

Уходит.

First Musician
What a pestilent knave is this same!

Первый музыкант
Вот проклятый проходимец!

Second Musician
Hang him, Jack! Come, we’ll in here; tarry for the mourners, and stay dinner.

Второй музыкант
Повесить бы его, негодяя! Пойдём-ка в дом: подождём погребального шествия и останемся пообедать.

Exeunt.

Уходят.

Act V

Акт V

Scene I

Сцена I

Mantua. A street.

Улица в Мантуе.

Enter Romeo.

Входит Ромео.

Romeo
If I may trust the flattering truth of sleep,
My dreams presage some joyful news at hand:
My bosom’s lord sits lightly in his throne;
And all this day an unaccustom’d spirit
Lifts me above the ground with cheerful thoughts.
I dreamt my lady came and found me dead⁠—
Strange dream, that gives a dead man leave to think!⁠—
And breathed such life with kisses in my lips,
That I revived, and was an emperor.
Ah me! how sweet is love itself possess’d,
When but love’s shadows are so rich in joy!

Ромео
Коль можно верить сновиденьям сладким,
Мне сны мои предсказывают радость.
В груди моей — как царь на троне — сердце.
Весь день меня какой-то дух уносит
Ввысь над землёю в радостных мечтах.
Мне снилось, что меня моя супруга
Нашла умершим. Что за странный сон,
Где мертвецу дана возможность мыслить!
И вот она горячим поцелуем
Такую жизнь в уста мои вдохнула,
Что ожил я и сделался царём.
Как сладостно владеть самой любовью,
Коль тень её уже богата счастьем.

Enter Balthasar, booted.

Входит Бальтазар.

News from Verona!⁠—How now, Balthasar!
Dost thou not bring me letters from the friar?
How doth my lady? Is my father well?
How fares my Juliet? that I ask again;
For nothing can be ill, if she be well.

Ах, вести из Вероны! Бальтазар!
Привет! Привёз письмо ты от Лоренцо?
Ну, как синьора? Батюшка здоров ли?
Здорова ли моя Джульетта? Если
Ей хорошо, дурного быть не может!

Balthasar
Then she is well, and nothing can be ill:
Her body sleeps in Capel’s monument,
And her immortal part with angels lives.
I saw her laid low in her kindred’s vault,
And presently took post to tell it you:
O, pardon me for bringing these ill news,
Since you did leave it for my office, sir.

Бальтазар
Ей хорошо, дурного быть не может!
Синьоры тело в склепе Капулетти,
Бессмертная ж душа — на небесах.
Я видел сам, как в склеп её несли,
И тотчас же помчался к вам с вестями.
Простите мне, что так они печальны.

Romeo
Is it even so? then I defy you, stars!
Thou know’st my lodging: get me ink and paper,
And hire post-horses; I will hence to-night.

Ромео
Так вот что! Звёзды, вызов вам бросаю! —
Беги в мой дом. Дай мне чернил, бумаги
И лошадей найми: я еду в ночь.

Balthasar
I do beseech you, sir, have patience:
Your looks are pale and wild, and do import
Some misadventure.

Бальтазар
Синьор мой, умоляю, успокойтесь;
Вы бледны, ваш безумный взгляд сулит
Недоброе.

Romeo
Tush, thou art deceived:
Leave me, and do the thing I bid thee do.
Hast thou no letters to me from the friar?

Ромео
Молчи, ты в заблужденье.
Ступай и сделай всё, что я велел.
Ты не привёз письма мне от монаха?

Balthasar
No, my good lord.

Бальтазар
Нет, мой синьор.

Romeo
No matter: get thee gone,
And hire those horses; I’ll be with thee straight.

Ромео
Ну всё равно, — ступай
И лошадей найми. Приду я скоро.

Exit Balthasar.

Бальтазар уходит.

Well, Juliet, I will lie with thee to-night.
Let’s see for means: O mischief, thou art swift
To enter in the thoughts of desperate men!
I do remember an apothecary⁠—
And hereabouts he dwells⁠—which late I noted
In tatter’d weeds, with overwhelming brows,
Culling of simples; meagre were his looks,
Sharp misery had worn him to the bones:
And in his needy shop a tortoise hung,
An alligator stuff’d, and other skins
Of ill-shaped fishes; and about his shelves
A beggarly account of empty boxes,
Green earthen pots, bladders and musty seeds,
Remnants of packthread and old cakes of roses,
Were thinly scatter’d, to make up a show.
Noting this penury, to myself I said
“An if a man did need a poison now,
Whose sale is present death in Mantua,
Here lives a caitiff wretch would sell it him.”
O, this same thought did but forerun my need;
And this same needy man must sell it me.
As I remember, this should be the house.
Being holiday, the beggar’s shop is shut.
What, ho! apothecary!

С тобой, Джульетта, лягу в эту ночь.
Где средство взять? Как скоро злая мысль
Является несчастному на помощь.
Мне вспомнился аптекарь: он живёт
Поблизости; его недавно видел;
В лохмотьях жалких и с угрюмым видом
Он травы разбирал, худой, несчастный,
Изглоданный жестокой нищетой.
В его лавчонке жалкой черепаха
Висела, и набитый аллигатор,
И кожи всяких страшных рыб; на полках
Склад нищенский пустых коробок, склянок,
Зелёных глиняных горшков, бичевок,
Семян, засохших розовых пастилок —
Убого красовался напоказ.
Ту нищету заметив, я подумал:
Будь человеку нужен яд смертельный,
Который в Мантуе запрещено
Под страхом смерти продавать, — вот этот
Несчастный плут его б, наверно, продал.
Мысль эта предвосхитила потребность;
И этот-то бедняк продаст мне яду.
Мне помнится, его домишко здесь.
Сегодня праздник, — заперта лавчонка.
Эй, эй, аптекарь!

Enter Apothecary.

Выходит из лавки аптекарь.

Apothecary
Who calls so loud?

Аптекарь
Кто зовёт так громко?

Romeo
Come hither, man. I see that thou art poor:
Hold, there is forty ducats: let me have
A dram of poison, such soon-speeding gear
As will disperse itself through all the veins
That the life-weary taker may fall dead
And that the trunk may be discharged of breath
As violently as hasty powder fired
Doth hurry from the fatal cannon’s womb.

Ромео
Поди сюда. Ты беден, вижу я.
Бери, вот сорок золотых. За них
Продай мне драхму яду, но такого,
Чтоб он мгновенно разлился по жилам,
Чтоб мёртвым пал тот, кто измучен жизнью.
И отлетел бы дух его от тела
С той быстротой, с какой зажжённый порох
Из грозной пасти пушек вылетает.

Apothecary
Such mortal drugs I have; but Mantua’s law
Is death to any he that utters them.

Аптекарь
Есть много у меня смертельных зелий,
Но за продажу ядов, мой синьор,
Законы Мантуи карают смертью.

Romeo
Art thou so bare and full of wretchedness,
And fear’st to die? famine is in thy cheeks,
Need and oppression starveth in thine eyes,
Contempt and beggary hangs upon thy back;
The world is not thy friend nor the world’s law;
The world affords no law to make thee rich;
Then be not poor, but break it, and take this.

Ромео
Ты гол и нищ — и так боишься смерти?
Я вижу голод на щеках увядших.
В глазах — немую скорбь и угнетённость,
А за спиной — презрение и бедность.
Не друг тебе — весь мир, не друг — закон.
Когда такого в мире нет закона,
Чтобы тебя богатым сделал он, —
Брось нищету, нарушь закон, бери.

Apothecary
My poverty, but not my will, consents.

Аптекарь
Не воля соглашается, а бедность.

Romeo
I pay thy poverty, and not thy will.

Ромео
Я бедности твоей плачу — не воле.

Apothecary
Put this in any liquid thing you will,
And drink it off; and, if you had the strength
Of twenty men, it would dispatch you straight.

Аптекарь
Всыпь этот порошок в любую жидкость
И выпей всё. Имей ты больше сил,
Чем двадцать человек, — умрёшь мгновенно.
Даёт ему яд.

Romeo
There is thy gold, worse poison to men’s souls,
Doing more murders in this loathsome world,
Than these poor compounds that thou mayst not sell.
I sell thee poison; thou hast sold me none.
Farewell: buy food, and get thyself in flesh.
Come, cordial and not poison, go with me
To Juliet’s grave; for there must I use thee.

Ромео
Вот золото, возьми. Для душ людских
В нём яд похуже. В этом жалком мире
Оно убийств куда свершает больше,
Чем эта смесь несчастная твоя,
Которую ты продавать боишься.
Не ты мне — я тебе сейчас дал яду.
Прощай! Купи еды и потолстей!
Не яд с собой — лекарство я возьму
К Джульетте в склеп. Прибегну там к нему!

Exeunt.

Уходят.

Scene II

Сцена II

Friar Laurence’s cell.

Келья брата Лоренцо.

Enter Friar John.

Входит брат Джованни.

Friar John
Holy Franciscan friar! brother, ho!

Брат Джованни
Смиренный францисканец, брат, где ты?

Enter Friar Laurence.

Входит брат Лоренцо.

Friar Laurence
This same should be the voice of Friar John.
Welcome from Mantua: what says Romeo?
Or, if his mind be writ, give me his letter.

Брат Лоренцо
Я слышу голос доброго монаха
Из Мантуи… Ну, что сказал Ромео?
Иль пишет он? Давай скорей письмо.

Friar John
Going to find a bare-foot brother out
One of our order, to associate me,
Here in this city visiting the sick,
And finding him, the searchers of the town,
Suspecting that we both were in a house
Where the infectious pestilence did reign,
Seal’d up the doors, and would not let us forth;
So that my speed to Mantua there was stay’d.

Брат Джованни
Пошёл искать я спутника себе,
Из нашего же ордена монаха,
Что в городе здесь навещал больных;
Нашёл его, но городская стража,
Подозревая, что мы были в доме,
Заразою чумною поражённом,
Вход запечатав, задержала нас.
Так в Мантую попасть не удалось нам.

Friar Laurence
Who bare my letter, then, to Romeo?

Брат Лоренцо
Но кто ж отвёз моё письмо Ромео?

Friar John
I could not send it⁠—here it is again⁠—
Nor get a messenger to bring it thee,
So fearful were they of infection.

Брат Джованни
Его послать не мог я: вот оно;
Я не нашёл, с кем возвратить тебе:
Так все боялись роковой заразы.

Friar Laurence
Unhappy fortune! by my brotherhood,
The letter was not nice but full of charge
Of dear import, and the neglecting it
May do much danger. Friar John, go hence;
Get me an iron crow, and bring it straight
Unto my cell.

Брат Лоренцо
Жестокий рок! Клянусь я нашим братством,
Письмо то было чрезвычайно важно,
И то, что не доставлено оно, —
Грозит большой бедой. Ступай же, брат,
Сыщи железный лом и прямо в келью
Мне принеси.

Friar John
Brother, I’ll go and bring it thee.

Брат Джованни
Брат, принесу немедля.

Exit.

Уходит.

Friar Laurence
Now must I to the monument alone;
Within three hours will fair Juliet wake:
She will beshrew me much that Romeo
Hath had no notice of these accidents;
But I will write again to Mantua,
And keep her at my cell till Romeo come;
Poor living corse, closed in a dead man’s tomb!

Брат Лоренцо
Мне одному пойти придётся в склеп.
Джульетта через три часа проснётся.
О, заслужу я горькие упрёки,
Что не сумел Ромео известить!
Но в Мантую опять я напишу,
Её же в келье у себя я спрячу.
О бедный труп живой в приюте мёртвых!

Exit.

Уходит.

Scene III

Сцена III

A churchyard; in it a tomb belonging to the Capulets.

Кладбище, склеп Капулетти.

Enter Paris, and his Page bearing flowers and a torch.

Входят Парис и его паж, несущий цветы и факел.

Paris
Give me thy torch, boy: hence, and stand aloof:
Yet put it out, for I would not be seen.
Under yond yew-trees lay thee all along,
Holding thine ear close to the hollow ground;
So shall no foot upon the churchyard tread,
Being loose, unfirm, with digging up of graves,
But thou shalt hear it: whistle then to me,
As signal that thou hear’st something approach.
Give me those flowers. Do as I bid thee, go.

Парис
Дай факел, мальчик. Отойди подальше.
Иль нет, — задуй, а то меня увидят.
Ступай же в чащу тисовых деревьев,
Ложись там и к земле приникни ухом,
Так, чтоб малейший шаг по этой почве,
Нетвёрдой, рыхлой от рытья могил,
Услышал ты; тогда погромче свистни —
Я буду знать, что кто-нибудь идёт.
Дай мне цветы. Исполни, что сказал я.

Page
Aside. I am almost afraid to stand alone
Here in the churchyard; yet I will adventure.

Паж
в сторону
Мне страшно оставаться одному на кладбище, но всё же я решусь.

Retires.

Уходит.

Paris
Sweet flower, with flowers thy bridal bed I strew⁠—
O woe! thy canopy is dust and stones;⁠—
Which with sweet water nightly I will dew,
Or, wanting that, with tears distill’d by moans:
The obsequies that I for thee will keep
Nightly shall be to strew thy grave and weep.

Парис
Цветы — цветку на брачную кровать.
Увы, твой балдахин — земля и камни.
Когда воды не хватит поливать,
То для цветов даст влагу слёз тоска мне.
Мне каждой ночью будет долг святой
Носить цветы и плакать над тобой.

The Page whistles.

Паж свистит.

The boy gives warning something doth approach.
What cursed foot wanders this way to-night,
To cross my obsequies and true love’s rite?
What, with a torch! muffle me, night, awhile.

Retires.

Enter Romeo and Balthasar, with a torch, mattock, etc.

Входят Ромео и Бальтазар с факелами и ломом.

Romeo
Give me that mattock and the wrenching iron.
Hold, take this letter; early in the morning
See thou deliver it to my lord and father.
Give me the light: upon thy life, I charge thee,
Whate’er thou hear’st or seest, stand all aloof,
And do not interrupt me in my course.
Why I descend into this bed of death,
Is partly to behold my lady’s face;
But chiefly to take thence from her dead finger
A precious ring, a ring that I must use
In dear employment: therefore hence, be gone:
But if thou, jealous, dost return to pry
In what I further shall intend to do,
By heaven, I will tear thee joint by joint
And strew this hungry churchyard with thy limbs:
The time and my intents are savage-wild,
More fierce and more inexorable far
Than empty tigers or the roaring sea.

Ромео
Подай мне заступ и железный лом,
Возьми письмо и завтра рано утром
Вручи его ты моему отцу.
Дай факел мне. Смотри, под страхом смерти,
Что б ты ни увидал и ни услышал, —
Стой вдалеке и мне не смей мешать.
Затем хочу сойти в обитель смерти,
Чтоб увидать ещё мою супругу;
Но главное — чтоб снять с её руки
Бесценный перстень. Он необходим мне
Для важной цели. Уходи теперь.
Но если ты подсматривать посмеешь,
Выслеживать, что я здесь буду делать, —
Клянусь, я разорву тебя на части
И кладбище голодное усею
Останками твоими. Место, время,
Моё решенье — грозны и зловещи;
Они ужаснее, чем тигр голодный,
Они грозней, чем бурный океан.

Balthasar
I will be gone, sir, and not trouble you.

Бальтазар
Я ухожу, синьор, я повинуюсь.

Romeo
So shalt thou show me friendship. Take thou that:
Live, and be prosperous: and farewell, good fellow.

Ромео
Ты этим мне свою любовь докажешь.
Возьми.
Даёт ему деньги.
Живи, будь счастлив и прощай.

Balthasar
Aside. For all this same, I’ll hide me hereabout:
His looks I fear, and his intents I doubt.

Бальтазар
в сторону
Я всё же спрячусь здесь: меня страшит
И замысел его и грозный вид.

Retires.

Уходит.

Romeo
Thou detestable maw, thou womb of death,
Gorged with the dearest morsel of the earth,
Thus I enforce thy rotten jaws to open,
And, in despite, I’ll cram thee with more food!

Ромео
Проклятая утроба, чрево смерти,
Пожравшее прекраснейшее в мире!
Я пасть твою прогнившую раскрою
И накормлю тебя ещё — насильно.

Opens the tomb.

Выламывает дверь склепа.

Paris
This is that banish’d haughty Montague,
That murder’d my love’s cousin, with which grief,
It is supposed, the fair creature died;
And here is come to do some villainous shame
To the dead bodies: I will apprehend him.

Парис
Как, это изгнанный гордец Монтекки!
Моей невесты брата он убил;
Она же, это нежное созданье, —
Как слышал я, — от горя умерла.
Сюда пришёл он, верно, надругаться
Над милым прахом. Я схвачу его!

Comes forward.

Выходит вперёд.

Stop thy unhallow’d toil, vile Montague!
Can vengeance be pursued further than death?
Condemned villain, I do apprehend thee:
Obey, and go with me; for thou must die.

Брось твой преступный замысел, Монтекки!
Ужели месть живёт и после смерти?
Ты осуждён — тебя я арестую.
Иди за мной: ты должен умереть.

Romeo
I must indeed; and therefore came I hither.
Good gentle youth, tempt not a desperate man;
Fly hence, and leave me: think upon these gone;
Let them affright thee. I beseech thee, youth,
Put not another sin upon my head,
By urging me to fury: O, be gone!
By heaven, I love thee better than myself;
For I come hither arm’d against myself:
Stay not, be gone; live, and hereafter say,
A madman’s mercy bade thee run away.

Ромео
Да, должен, и затем пришёл сюда.
О милый юноша, не искушай
Отчаянья души моей — беги.
Оставь меня, подумай об умерших;
Пусть это устрашит тебя. Молю.
Не вовлекай меня ты в новый грех.
Тебя люблю я больше, чем себя:
Я лишь против себя вооружился.
Беги отсюда и скажи потом:
Он спас меня в безумии своём.

Paris
I do defy thy conjurations,
And apprehend thee for a felon here.

Парис
Я презираю все твои мольбы.
Злодей! Тебя на бой я вызываю.

Romeo
Wilt thou provoke me? then have at thee, boy!

Ромео
Ты хочешь драться? Берегись же, мальчик!

They fight.

Они дерутся.

Page
O Lord, they fight! I will go call the watch.

Паж
Мой бог, дерутся! Побегу за стражей.

Exit.

Убегает.

Paris
O, I am slain!

Парис

Falls.

падая

If thou be merciful,
Open the tomb, lay me with Juliet.

О, я убит! Когда ты милосерден —
Вскрой склеп и положи меня с Джульеттой.

Dies.

Умирает.

Romeo
In faith, I will. Let me peruse this face.
Mercutio’s kinsman, noble County Paris!
What said my man, when my betossed soul
Did not attend him as we rode? I think
He told me Paris should have married Juliet:
Said he not so? or did I dream it so?
Or am I mad, hearing him talk of Juliet,
To think it was so? O, give me thy hand,
One writ with me in sour misfortune’s book!
I’ll bury thee in a triumphant grave;
A grave? O no! a lantern, slaughter’d youth,
For here lies Juliet, and her beauty makes
This vault a feasting presence full of light.
Death, lie thou there, by a dead man interr’d.

Ромео
Я обещаю. — Погляжу в лицо.
Как! Родственник Меркуцио! Граф Парис!
Что говорил слуга мой по дороге,
Когда его я слушал, не внимая?
Как будто был Парис — жених Джульетты,-
Сказал он так, иль это мне приснилось?
Иль, слушая о ней, в своём безумье
Вообразил я это? Дай же руку,
Товарищ мой, записанный со мною
В одной и той же книге злой судьбы!
Я схороню твой прах в могиле пышной.
В могиле? Нет, в чертоге лучезарном.
О юноша, ведь здесь лежит Джульетта,
И эти своды красота её
В блестящий тронный зал преображает.

Laying Paris in the tomb.

Кладёт Париса в склеп.

How oft when men are at the point of death
Have they been merry! which their keepers call
A lightning before death: O, how may I
Call this a lightning? O my love! my wife!
Death, that hath suck’d the honey of thy breath,
Hath had no power yet upon thy beauty:
Thou art not conquer’d; beauty’s ensign yet
Is crimson in thy lips and in thy cheeks,
And death’s pale flag is not advanced there.
Tybalt, liest thou there in thy bloody sheet?
O, what more favour can I do to thee,
Than with that hand that cut thy youth in twain
To sunder his that was thine enemy?
Forgive me, cousin! Ah, dear Juliet,
Why art thou yet so fair? shall I believe
That unsubstantial death is amorous,
And that the lean abhorred monster keeps
Thee here in dark to be his paramour?
For fear of that, I still will stay with thee;
And never from this palace of dim night
Depart again: here, here will I remain
With worms that are thy chamber-maids; O, here
Will I set up my everlasting rest,
And shake the yoke of inauspicious stars
From this world-wearied flesh. Eyes, look your last!
Arms, take your last embrace! and, lips, O you
The doors of breath, seal with a righteous kiss
A dateless bargain to engrossing death!
Come, bitter conduct, come, unsavoury guide!
Thou desperate pilot, now at once run on
The dashing rocks thy sea-sick weary bark!
Here’s to my love!

Лежи здесь, смерть: тебя мертвец хоронит.
Нередко люди в свой последний час
Бывают веселы. Зовут сиделки
Веселье это «молнией пред смертью»,
Ужели это «молния» моя? —
О ты, любовь моя, моя супруга?
Смерть выпила мёд твоего дыханья,
Но красотой твоей не овладела.
Ты не побеждена. Ещё румянец
Красой уста и щёки озаряет,
И смерти знамя бледное не веет. —
И ты, Тибальт, здесь в саване кровавом.
Что больше мог бы для тебя я сделать,
Чем этой же рукой, убившей юность
Твою, убить и твоего врага?
Прости мне, брат! О милая Джульетта!
Зачем ты так прекрасна? Можно думать,
Что смерть бесплотная в тебя влюбилась,
Что страшное чудовище здесь прячет
Во мраке, как любовницу, тебя!
Так лучше я останусь здесь с тобой:
Из этого дворца зловещей ночи
Я больше не уйду; здесь, здесь останусь,
С могильными червями, что отныне —
Прислужники твои. О, здесь себе
Найду покой, навеки нерушимый;
Стряхну я иго несчастливых звёзд
С моей усталой плоти! — Ну, взгляните —
В последний раз, глаза мои! Вы, руки,
В последний раз объятия раскройте!
А вы, мои уста, врата дыханья, —
Священным поцелуем закрепите
Союз бессрочный со скупою смертью!
Сюда, мой горький спутник, проводник
Зловещий мой, отчаянный мой кормчий!
Разбей о скалы мой усталый чёлн! —
Любовь моя, пью за тебя!

Drinks.

Пьёт.

O true apothecary!
Thy drugs are quick. Thus with a kiss I die.

О честный
Аптекарь! Быстро действует твой яд.
Вот так я умираю с поцелуем.

Dies.

Умирает.

Enter, at the other end of the churchyard, Friar Laurence, with a lantern, crow, and spade.

Входит с другой стороны кладбища брат Лоренцо с фонарём, ломом и заступом.

Friar Laurence
Saint Francis be my speed! how oft to-night
Have my old feet stumbled at graves! Who’s there?

Брат Лоренцо
Святой Франциск, мне помоги! Всё время
Я старыми ногами спотыкаюсь
О насыпи могильные. — Кто тут?

Balthasar
Here’s one, a friend, and one that knows you well.

Бальтазар
выступая вперёд
Свой человек, вам хорошо знакомый.

Friar Laurence
Bliss be upon you! Tell me, good my friend,
What torch is yond, that vainly lends his light
To grubs and eyeless skulls? as I discern,
It burneth in the Capel’s monument.

Брат Лоренцо
Спаси вас бог! Скажите мне, чей факел
Я вижу там, что свет дарит напрасно
Одним червям и черепам безглазым?
Огонь сияет в склепе Капулетти…

Balthasar
It doth so, holy sir; and there’s my master,
One that you love.

Бальтазар
Да, мой отец; и там мой господин,
Любимый вами.

Friar Laurence
Who is it?

Брат Лоренцо
Кто такой?